— Я продал его, — сообщаю я ей, и она выглядит удивленной, услышав это. Массимо отдал мне эту клюшку после того, как женился. Я продал ее из-за нее. Я ловлю ее лицо и вижу борьбу в ее глазах. Она так старается отстоять свою позицию, но терпит неудачу. — Я думаю, пришло время снова поиграть с тобой.
Ее брови сошлись на переносице. — Я не хочу играть.
— Перестань лгать.
— Я не лгу.
— Да, ты права, Ангел.
— Почему ты не можешь найти одну из проституток в баре, которые раньше за тобой бегали? В них никогда не было недостатка, и…
Я останавливаю ее следующие слова поцелуем. Ее мягкие губы на моих губах заставляют меня хотеть поглотить ее целиком. Что еще слаще, так это момент, когда она отдается мне. В момент, когда она думает, что может отбиться от меня и стоять на своем, тогда я прикасаюсь к ней, и она вспоминает, что это касается не только меня.
Мы целуемся, и я пробую ее восхитительный рот. Я начинаю массировать ее грудь, когда чувствую желание на ее языке и чувствую его сильнее в ее возбуждении. Я уже знаю, что она мокрая для меня.
Оторвавшись от ее губ, я смотрю на нее сверху вниз. — Я хочу тебя. Я не хочу никого другого. Только тебя.
Это ее затыкает, и я замечаю перемену в ее настроении.
Она не сопротивляется, когда я беру ее на руки, и позволяет мне нести ее прямо в душ, где я опускаю ее туда полностью одетой.
Когда она прижимает руки к гранитным стенам и приковывает взгляд ко мне, я спускаю ее топ с плеч. К моему удовлетворению, на ней нет бюстгальтера. Я спускаю ее одежду вниз по ее телу, пока она не оказывается передо мной голой, затем она зорко наблюдает, как я снимаю свою одежду и бросаю все на пол ванной.
Она оглядывает меня, пытаясь скрыть свою застенчивость, но в то же время удовлетворяя свое любопытство. Я улыбаюсь конфликту, особенно когда ее взгляд падает на мой идеально стоящий член.
Я включаю душ и устанавливаю легкий теплый поток воды. Теперь моя очередь любоваться ею, пока вода струится по ее телу. Это то, что я хотел увидеть. Вода струится по ее медово-светлым волосам, затем стекает по ее груди, делая пики ее сосков еще более твердыми, чем они есть.
Я смотрю на ее грудь, это зрелище всегда будет меня возбуждать, но сейчас я переключаю свое внимание на ее шрам. Шрам, который всегда будет напоминать мне о том, что почти отняло ее у меня.
Шрам, который напоминает мне, что я — свой собственный злейший враг, и ее. Я сделал это с ней.
Слегка приподнятая кожа уже побледнела, что является признаком того, как долго я отсутствовал.
Она права. Я не должен был уходить. Я должен был быть здесь, чтобы увидеть этот шрам в его худшем проявлении, а не здесь, на финишной прямой, глядя на зажившую версию ада, через который она, должно быть, прошла. В ту ночь, когда я впервые увидел его, мне стало стыдно.
Когда я снова прижимаю пальцы к шраму, Кэндис понимает, что я смотрю именно на него, и в воздухе между нами что-то меняется.
Меня снова наполняет стыд вместе с горем, и я наклоняюсь, чтобы зарыться лицом в глубокую впадину между ее декольте, прижимаясь губами к шраму. Я задерживаюсь там на заметное время, желая, чтобы этого никогда не было. Желая вернуть ночь. Только когда я чувствую, как ее рука гладит мою голову, я смотрю на нее.