Он поднимает голову, чтобы стянуть мои трусики с бедер, и дергает за край моей большой футболки.
— Сними это. Я хочу пососать твои сиськи, — говорит он, и меня охватывает огонь, полный похоти.
Стыд от того, что я хочу, чтобы он коснулся меня, и желание к нему смешиваются в моем горле, горячее и запретное. Желание подавляет все, и его прикосновение ослабляет меня.
Он снова дергает футболку и улыбается. — Делай, как я говорю, Кэндис. — Угрожающая улыбка на его лице говорит мне, что он знает, что я загнана в тот же угол, в который он загнал меня несколько ночей назад, и я не буду протестовать. Не тогда, когда он смотрит на меня так, будто хочет поглотить меня целиком.
Я поднимаю край футболки и снимаю ее через голову, делая то, что мне говорят.
Меня охватывает румянец, когда моя обнаженная грудь подпрыгивает перед его лицом, а соски заметно твердеют.
Он проводит руками по моему животу, захватывает каждый сосок большими и указательными пальцами, а затем трет их по ромбовидным вершинам.
— Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе вот так, не наказывай себя, борясь с удовольствием. — Когда на его красивом лице появляется дерзкая улыбка, мое возбуждение нарастает в глубине души.
Через несколько секунд, когда я промокну, станет очевидно, что он прав. Мне нравится то, что он со мной делает.
Он наклоняется вперед и охватывает ртом мою правую грудь, посасывая ее, в то время как его другая рука обхватывает и массирует мою левую грудь.
Грубая, дикая потребность проходит сквозь меня, когда он начинает сосать сильнее, и мои соски становятся такими твердыми, что его прикосновения и его рот причиняют боль. Он начинает двигаться от одной груди к другой, пробуждая кончики языком, и вот тогда я сдаюсь и позволяю своему телу согреться под его тяжестью.
У него есть надо мной такая власть, что я забываю все причины, по которым я себе говорила, что не могу быть с ним.
Мне хорошо, и я… не хочу, чтобы он останавливался.
Дикий голод, который кажется примитивным, овладевает моим разумом и телом, разжигая желание между моих бедер.
Я выгибаю спину, дико хватаясь за простыни, хватая их кулаками и практически стаскивая с кровати.
— Бля, идеальная Кэндис, — рычит он. — Тебе это было нужно.
Я отвечаю бессмысленным стоном и тянусь к его плечам, когда он снова опускается к моей киске.
— Раздвинь для меня свои ноги, раздвинь их пошире, детка, — хрипло говорит он, просовывая палец в мой проход. — Ангел, ты такая мокрая для меня. Раздвинь свои ноги, позволь мне позаботиться о твоих потребностях.
Я раздвигаю ноги, чтобы он мог просунуть лицо между моих бедер. Когда он просовывает свой язык прямо в мой проход, звезды застилают мое зрение, и простыни больше не подходят. Мне приходится схватить его за плечи, и я впиваюсь в его кожу так сильно, что, я уверена, мои ногти должны врезаться в поверхность.
Я откидываю голову назад и прижимаюсь киской к его лицу, двигая бедрами, чтобы он мог взять меня глубже, и он это делает. Он вонзает свой язык глубоко в меня и начинает кружить вокруг моего клитора. Я едва могу удержаться, когда он это делает. Я знаю, что этот дьявол должен знать, что он делает со мной, поэтому я не должна удивляться, когда он внезапно начинает сильно сосать и без того чувствительную выпуклость.