Дядя Лукас приходит за мной, и иногда он не один.
Я наивно полагала, что если снова начну делать то, что мне сказали, он оставит меня в покое.
Но с той ночи он не приходил, и с тех пор я не могу спать. Не могу есть.
Дверь моей спальни скрипит, и я слышу, как он дышит. Я хватаюсь за простыни и вжимаюсь в кровать. Слезы жгут мои глаза, когда шаги эхом разносятся по половицам. Они становятся все ближе и ближе.
— Маленькая шлюшка, я знаю, что ты не спишь, — насмехается дядя Лукас. — Вставай на хрен.
Когда я сажусь, в комнату входит другой мужчина. Я не вижу их лиц, и этот мужчина не говорит.
Это просто дядя Лукас отдает приказ.
Вспыхивает слабый свет, и я вижу его лицо.
Он словно чудовище, хватает меня за горло, и я кричу.
— Твоя мать — шлюха, и ты тоже, — рычит он, скаля зубы. — Ты маленькая сучка. Мы займемся тобой сегодня ночью.
Когда его рука крепче сжимает мое горло и моя одежда срывается с меня, я кричу, кричу и кричу.
И вдруг я вижу их, моих родителей.
Они мертвы.
Их тела лежат на земле.
Моя мать сгорела.
Мой отец без головы.
Я выскакиваю из кошмара и приземляюсь в объятиях Доминика, плача так сильно, что не могу дышать.
— Кэндис, детка, я тебя держу. Ангел, я тебя держу. Ты в безопасности, — бормочет он, обнимая меня.
Я держусь за него так крепко, но как будто не могу подобраться достаточно близко. Я не могу чувствовать себя достаточно безопасно, хотя он снова и снова бормочет эти слова.
— Ты в безопасности.