— О чём? — толкает вкрадчиво и тихо.
— Об отсутствии одежды. — выпаливаю хрипло, коротко хохотнув.
— Фурия… — тяжёлый вздох. — Ты меня добьёшь. У меня пять минут на душ и сразу на обед.
— Устал?
— Как собака. Прости, что раньше не позвонил.
— Не извиняйся, Андрюша. Я всё понимаю. Даже этих двух минуток хватает. Я рада, что ты позвонил. Я очень скучаю по тебе. — признаюсь приглушённо.
— Поэтому шлёшь такие фотки? — в его голосе снова появляется ненавязчивая игривость. — Меня стояк и без того доконает.
— Не надо? — выталкиваю хриплым, просевшим голосом.
— Блядь, Фурия, я тебя придушу. Конечно, надо. — жрёт Андрей. — Всё, Манюнь, мне быстро обмыться надо и бежать. Люблю тебя.
— Подожди! — вскрикиваю, пока не успел сбросить вызов. — Ты любишь вареники?
— Очень.
— А какие? — спрашиваю с лёгкой опаской, а вдруг не угадала.
— Любые, которые ты приготовишь. — в интонациях улыбка. Я знаю её на вкус и наощупь. Она там. — Приготовишь же?
— Я подумаю. — хохоча, дразню его. Если бы у нас было больше времени, Андрюша меня бы уговаривал, но его нет, поэтому хочу хоть так его порадовать. — Приготовлю. И вечером привезу.
— Крис…
— Всё, до вечера. Люблю тебя. — тарахчу быстро и скидываю звонок, зная, что он попытается меня остановить и уговорить не приезжать, но я слишком сильно скучаю и хоть на минуточку увидеть хочу.
На кухне опять гляделки и скрытые улыбки. Чувствую себя так уютно и спокойно, как никогда не бывает в папином доме. Тётя Лиза подшучивает над тем, что Андрей сделает из меня домашнюю клушу, а я из него колобка, если буду так закармливать. Хохочу вместе с ней и домработницей. Полностью увлекаюсь приготовлением начинки и лепкой вареников. Понимаю, что мне начинает нравиться готовить. Для него.
— Марья Васильевна, а в следующий раз научите меня пирожки печь? — спрашиваю, убирая предплечьем лезущие в лицо волосы.
— Печь или жарить? С духовыми пирожками сложнее. Там тесто дрожжевое. — задумчиво рассуждает она.
— Тогда начнём с тех, что попроще, а потом и до духовых дойдём. — приподнимаю уголки губ.