— Она для меня как сестра. Не забывай об этом. И раз уже вас свёл я… — пристреливая его взглядом, якобы кашляю. — Да, я! — взбивает руками воздух. Парни оборачиваются, но Макеев только качает башкой, давая понять, что ловить тут нечего. — Пойдём перекурим. — киваю и поднимаюсь. Не успеваем до курилки добраться, как Пахан продолжает наседать. — У Крис сложный характер. Но и жизнь у неё простой не была. К ней нужен особый подход. Только я не знаю, какой именно.
— Я знаю, брат. — обрубаю с крепкой уверенностью. Закуриваю и делаю глубокую затяжку. Всего на пару секунд задерживаю дыхание и выпускаю дым тонкой сизой струйкой. Напару наблюдаем, как он клубится и медленно рассеивается в замершем без движения пространстве. — Не думай, что я не понимаю, что Кристина не похожа на других. Вспыльчивая и горячая, но ночью… Паш… Даже представить не мог, что она такая ранимая. Поверь, в тот момент я думал совсем не о сексе. — высекаю быстро, поймав язвительный взгляд сослуживца. — Мне просто хотелось укрыть её от всего мира, спрятать ото всех бед.
— Фу, чё за сопли, Дюха?! — кривясь, повышает голос и закатывает глаза.
— Ну уж прости, что я не отношусь к девушкам как к одноразовым акциям. Родители воспитывали меня по-другому. К тому же, у меня у самого младшая сестра, и мне очень не хотелось бы, чтобы ей попался какой-то козёл, который воспользуется её доверчивостью и разобьёт ей сердце. Крис чем-то напоминает мне Даньку. Снаружи одна, а внутри совсем другая. И с ней пиздец как сложно, если не подобрать верный ключик. — добавляю с усмешкой.
Паха растягивает лыбу. Дебильную такую. От уха до уха. Во мне разгорается желание съездить ему по роже. И оно усиливается, когда мудак высекает:
— Ты втюхался в Крис.
Это, блядь, не вопрос. Это чёткое утверждение. Детский сад, мать вашу. Не удивлюсь, если у Макея хватит мозгов орать: тили-тили тесто, жених и невеста. А судя по тому, какое количество воздуха он нагребает в лёгкие, что-то в этом ключе он и собирается выдать.
— Только пиздани. — рычу, когда уже рот открывает. Хмурым взглядом сощуренных глаз куда больше выдаю. Там и угрозы, и варианты убийства, и весь спектр матерного языка. Одно дело самому себе признаваться в том, что к Фурии меня не просто тянет, или говорить с ней наедине, но вот обсуждать свои чувства с посторонними не горю совсем. — Ты мой друг, Паха. Царёва твоя подруга детства. Пусть ты и помог нам сойтись, но дальше мы сами по себе. Не перегибай планку и не лезь в то, что тебя больше не касается.
Не спеша, отходим немного в сторону, ибо в курилку подтягиваются ещё несколько солдат из нашей роты. Не то чтобы я скрываю наши с Крис отношения, но не хочу забегать наперёд. Мало того, неизвестно, как долго мы протянем вдвоём, так ещё и не хватало сочувственных взглядов и утешительных речей от пацанов, когда она уедет.
Сильнее закусываю фильтр. Горечь никотина забивает каждый рецептор. Оседает на языке и слизистой глотки. Медленно разъедает лёгочную ткань.
Кто назовёт меня умным человеком? Я бы вот не рискнул. Влюбился в девчонку, с которой у меня не может быть будущего. Да и не смог с собой справиться и держаться от неё на достаточном расстоянии. Просил её не заморачиваться об этом, но сам, не переставая, терзаю себя мрачными размышлениями.
А Царевишна? Одна сраная фотка, и она готова порвать всё, что едва срослось. Мне даже сейчас сложно представить, что она поверила моим словам до конца. Я не могу предоставить ей каких-либо доказательств своей невиновности. Сидение за забором с колючей проволокой мало способствует нормальному развитию отношений. Я обещал Кристине постараться вырваться на выходных, но совсем забыл о подготовке к параду. При таком раскладе, хер меня выпустят даже на несколько часов. И сколько мы не увидимся? Почти месяц. А точнее, три недели из тех десяти, что у нас есть. Так ещё и в самом начале отношений, блядь. А самое херовое то, что я уже хочу её увидеть. Того часа разговоров в разных углах казармы слишком мало.
В начале службы я часто думал об Алине и понимал, что почти не тоскую по ней. С Фурией всё иначе.
Вспомнив, как размышлял о наших отношениях с Завьяловой, презрительно фыркаю. Охреневаю от того, что тогда меня такой расклад устраивал. Ровные, спокойные, стабильные. Без искр и пламени. Без остроты и перчинки. И мне это нравилось. С Крис же даже в фантазиях такое представить нереально. Чтобы мы в тишине гуляли по парку, держась за руки.
Слышал, что где-то во Владивостоке есть «Бульвар поцелуев». Вот туда нам и надо, потому что хочу целовать её без остановки. И не только это. Я дурею, когда обнимаю Фурию. Тупо от её запаха, тепла, дрожи, мурашек тащусь. Насколько глубоко проник в меня её яд? Существует ли от него противоядие? Возможно ли вылечиться от этого со временем или придётся прожить жизнь, прогоняя по кругу воспоминания о лете со своим помешательством?
Говорят, что с первой дозы нельзя подсесть. Я смог. Сразу поймал передоз и не выкрутишься ведь уже. Будешь добавлять дозу, пока наркота не кончится, а новую достать будет нереально.
— Ебать ты куришь. — толкает Иридиев, указывая глазами на истлевшую в пальцах сигарету.
Выбрасываю в урну бычок и подкуриваю новую. Привычка съёбываться ночами на улицу и таскать никотин слишком быстро осела в сознании. А теперь этого делать нельзя ни при каком раскладе. Любой косяк и заветный день отсрочится на неопределённый срок. А если пробьют, что я так уже не первую ночь сваливаю, пиздеца не миновать.
Толкаюсь спиной к стене, стараясь охватить разом всю толпу, но не зацикливаюсь на ком-либо. Взгляд сам задерживается на Данииле. Цепляется в него острыми крюками гарпунов. В отличии от Фурии, я не привык закатывать сцены ревности. Особенно без повода. Но сейчас едва держу себя на месте и прикусываю язык, чтобы не потребовать от сослуживца никогда не приближаться к Кристине. Интересно, насколько странно это будет выглядеть, учитывая, что Царёву считают девушкой Макеева?
И опять же, пусть и невольно, сравниваю чувства, которые во мне вызывала Алина и которые сейчас испытываю по отношению к Крис. Я никогда не ревновал Алю. Никогда, блядь! И сам не могу разобраться почему. Она ни разу не давала мне повода? Или на неё не оборачивались пацаны с отвисшими челюстями? Или я банально не любил её? В каком из этих вопросов кроется ответ? А может, всё гораздо проще? Я люблю Фурию куда сильнее, чем Алину. Хотя… Не думаю, что слово «сильно» сюда подойдёт. Скорее, безумно или невозможно. Так, как не должно быть. И всё же…