— Покажи того бегемота? На остальное плевать, новое куплю.
Пошатываясь, она отправилась в комнату, отведенную под детскую. Купит он, ага. Вот это постельное она шила сама, ни за какие деньги такого не найдет. Вытащив из-под одеяла бегемотика, Вера аккуратно положила его в пакет на застежке.
— Страшненький такой, — хмыкнул Сережа. — Ну все, бывай.
Четыре дня давящей тишины, не нарушаемой ничем. Ни всхлипа, ни слезинки. Швейная машина не стрекотала, ножницы не чиркали, телефон всегда был в бесшумном режиме. Вера отчаянно искала какую-то зацепку в образе жизни Сережи, любую мелочь, которой «непременно воспользуется». И не находила.
Всюду серость, берущая в кольцо. Угораздило же сделать бежевые стены, взять с собой сизую пижаму и телефон был в серебристом чехле. Погода стояла под стать. Осеннее небо, просыпавшее вдруг снег, оставалось мутным и низким. Белый налет впитывался в землю и не мог подсветить отвратительную действительность.
Момент оживления наступал в минуты, отведенные для общения с Каролиной. Казалось, малышка неплохо переносит сложившиеся обстоятельства. Вера аккуратно выяснила, что на нее никто не давит, лжи о маме не наносит. Первые дни болтали по видеосвязи, но вчера Сережа, увидевший мешки под ее глазами, сказал, что в таком виде нельзя показываться дочери. И остались у них телефонные звонки.
Вера пыталась окольными путями узнать, как на самом деле поживает Карошка. Воспитательницы ледяным тоном сообщали, что все хорошо. Няня была чуть более мягка, но также не хотела лишних проблем. Одна Мария Степановна не боялась Сережу и рассказывала, что происходящее дома выглядит неплохо. Детка кушает хорошо, не плачет, много играет с Цезарем.
Звонил Виктор. Перед этим он что-то писал, но его сообщения так и остались непрочитанными. Вера не планировала возвращать той же монетой, но не без внутреннего удовлетворения игнорировала попытки достучаться до нее.
Ради твоего же блага, Вик.
Сейчас не время.
Нужно привыкнуть, что они поменялись ролями. Пусть она официально не разведена, но уже чувствует себя свободной от обязательств перед Сережей. Когда вышла из порочного круговорота пар, изменяющих друг другу, Вера увидела, насколько отвратительно поступала по отношению ко всем. К мужу. К Виктору. К его девушке. К себе.
Сказать Виктору, что не хочет быть на вторых ролях? Тогда потеряет навсегда. Разумеется, он выберет другую. Молодую, свободную, близкую. Мало ли какие громкие слова он говорил. Кутаясь во все два одеяла в доме, Вера убеждала себя, что нельзя потерять того, кто ей не принадлежал. Не получалось.
Вечером четвертого дня в доме закончилась еда. Желание питаться доставкой тоже закончилось. Нужно выбраться в небольшую кофейню на районе. Столика, может, ей не достанется, но для девушки всегда найдется место за стойкой.
Накрапывал противный дождь и тротуары блестели в свете фар паркующихся во дворе автомобилей. Будний день. Люди возвращаются с работы. В теплые дома, к родным людям и накрытым столам. Натянув капюшон, Вера ступила под холодные капли. И пусть намочит!
— Вера!
Обернувшись на знакомый голос, она не могла поверить, что все происходит наяву.
Виктор. Настоящий. Здесь. Приехал. Робкая радость проявилась улыбкой в глазах и прикушенной губой. Большего она себе позволить не могла. Слишком насупленным выглядел Вик.
— Ты не читаешь сообщения и не берешь трубку.
Радость испарилась, и осталась растревоженная ранка на нижней губе. В последние дни Вера не вспоминала о гигиенической помаде, и пересохшие губы саднили. Улыбка превратилась в кривую полоску. Вот теперь все на местах. Встреча началась с легкой боли. Дальше — больше?
— Там, видимо, что-то срочное, раз ты приехал лично? Подожди, сейчас посмотрю, и дам обратную связь… — язвить получалось плохо, вышло что-то полуизвинительное.