— Не могу обещать, Мария, но постараюсь, — уклончиво сказал я. — Так как всё-таки зовут этого серьезного молодого человека?
— Позвольте представиться, Арсений Александрович Садовой. Имею честь быть братом Марии Александровны Садовой, — представился мальчуган, вызывая у меня приступ смеха.
— Серьёзный какой! Защитник сестры! — сквозь смех сказал я, но быстро посерьезнел, понимая, что предстоит серьезный разговор с Машей. — Не будете ли вы возражать, сударь, если я переговорю с вашей сестрой с глазу на глаз?
— Если только Мария Александровна не будет против, — нашёлся мальчуган.
Я кивнул парнишке и за локоть отвел Марту в сторонку, к угловому столику.
— Мария Александровна, если вы не хотите оставаться Мартой, то я жду от вас откровения, чего мне следует ожидать и к чему готовиться, — с металлом голосе спрашивал я.
Я внимательно выслушал историю Маши. Да, называть её Мартой у меня пропало всякое желание. А вот с желанием быть наедине с Машей я боролся всё сильнее. Только окончательно и бесповоротно любящий мужчина или же больной, мог испытывать иное отношение к этой девушке, чем желать ее. Однако, избавившись от одного гарема из малолеток, я не собираюсь выстраивать новый гарем, пусть он будет даже из совершеннолетних.
История Марии меня не то чтобы поразила, и в прошлой жизни знавал я разные сюжеты нелёгких судеб. Вон, взять даже бабулю, дом которой сгорел вместе со мной. Всю семью потеряла. Но… Всеволодовна не стала бы торговать телом. Она скорее бы пристрелила Кулагина и пошла бы по этапу вслед за отцом. Брат? Да, проблема, но также решаемая.
Однако насторожиться история эта заставила. Не знаю, позволил ли бы я Маше уехать ко мне в поместье, если бы был более информирован заранее.
Не покидало предчувствие, замешанное на логике и знании характеров людей, что вице-губернатор Кулагин захочет вернуть свою игрушку. Если подходить к делу цинично и предельно рационально, то я должен был оставить Машу здесь, в Белоречке, и отправиться в поместье со свободными руками, уже точно без неё. Но мой взгляд то и дело устремлялся в сторону серьёзного, воспитанного и не по возрасту самостоятельного мальчугана, который точно ни в чём не виноват. Виновата ли Мария? Разум мне подсказывал, что нет. Разве что она могла бы отказаться, не пойти на поводу Кулагина, Найти возможность и способ сбежать намного раньше.
— Господин Шабарин, я не сочту вас человеком без чести, напротив с пониманием отнесусь к тому, что откажете в покровительстве. И была бы я одна, уже давно сбежала бы либо наложила на себя руки. Но я несу ответственность за своего брата. А ещё до недавнего времени я искренне надеялась, что и мой отец жив, что я смогу его вызволить с каторги. Так что… можете оставить меня, я прокажённая, за мною ходят несчастья, — сказала Мария и заплакала.
— Прекращайте немедленно лить слёзы. Мало того, что меня сейчас ваш брат вызовет на дуэль, вон он как на нас смотрит — так и я не люблю женских слёз. Я никаких слёз не люблю. Они никогда не помогают делу, — сказал я.
— Не буду. Простите меня за слабость, — будто бы обижено сказала Маша.
Я не стал реагировать на эти женские уловки или обвинять Марию в манипуляции. Наверняка подобное в исполнении Марии происходило интуитивно. Но я — не её мужчина, она не моя содержанка, не любовница, не сестра. Так что магия женская не действует.
— Вы приехали сюда раньше меня, что же, уже определились с постоем? Вы же забрали одну из комнат? — спросил я.
— Да, мы с братом заняли небольшую комнатку, — отвечала Маша.
— Дело решено. Я буду ночевать с вами, — заявил я и не сразу понял, почему Мария так скривила своё лицо.
А вот теперь мне стало стыдно. Нет, не потому что, вроде бы как, я какую-то непристойность предложил девушке, между прочим, проститутке, а потому что рядом с привлекательной особой думал больше о безопасности этой самой девушки, а не о том, что она привлекательна. Ну и что это за мужик, что не замечает женщину! Или же всё же я правильный мужчина?
Банально не хватает все места в комнатах. Как заботливый барин, я мог бы послать своих людей спать на конюшне. Там много сена, наверняка, мягко будет спать, а ещё и свежо. Где-то минут семь градусов это не мороз — это ведь свежесть. Но я видимо не заботливый барин, не думаю о том, как бы заколять своих людей.
— Только, пожалуйста, я вас очень прошу, не при Александре, — словно чужим голосом произнесла Мария. — Я… окажусь благодарной, но после… Никогда.