— Хорошо, да? Пить пивко в компании приличных мужчин… А скажите, девочки, каково одной будет на орбите с мужиками? А если месяц? Ну, Саша наш Викторенко уже только любовник-наблюдатель по возрасту…
— Что ты несёшь! — обиделся тот. — Я же с тобой наравне медкомиссию прохожу.
— Но на мужскую могучесть нас не проверяют, — парировал Манаров. — Жалоб нет, анализы в порядке — годен, если не трусишь.
— Тогда скорее к тебе вопрос, — вступился за товарища второй Александр. — Кавказски кров гарачы-гарачы, а тут вай какой красывы дэвушк перед глазами порхает туды-сюды, туды-сюды, попа круть-круть, и так месяц, второй, третий… А шайтан на ушко шепчет: ну давай хоть разочек!
— Вы не женаты и не понимаете, товарищ полковник, что сами ответили на свой вопрос, — отпарировала за Мусу Галина. — Если полетите со мной, то за месяц в одном отсеке я вам кишки проем хуже, чем моя мама моему папе, они хотя бы на рабочее время расстаются. Клянусь, будете искать место у дальней переборки!
— То есть мы в зоне риска только первые сутки после старта? — заключила Ольга. — Значит, доставать партнёра начну уже в ЦПК. Только аккуратно, чтоб с полёта не сняли.
— Ксюша, ты чего молчишь? — потащил её на откровенность Муса. — Ладно, эти две вертихвостки нас задирают, но ты же — солидный лейтенант, медик ВВС. Жених у тебя есть?
— Как не быть. Солидный мужчина вашего возраста.
— Вот это правильно. У нас на Кавказе такую красавицу никто за молодого не отдаст. Несерьёзные они, слушай! Машина у него есть?
— Ну, как машина… Иж-412.
— А ты говоришь — «серьёзный», — усмехнулся Викторенко. — И как же твой «серьёзный» относится к тому, что у тебя отец — в ЦК КПСС и вообще самый знаменитый генерал СССР, у каждого в семье «жигули» или «волга»?
— У мамы ещё солиднее — белорусский «МАЗ-Березина» в экспортном исполнении, копия немецкой «Ауди-100». Знаете, Александр, я его не пускаю в эту жизнь. Встречаемся просто в городе или у него, не привожу ни в цековскую квартиру, где сама живу, ни к родителям в дом. И не только потому, что не хочу смущать.
— Отделяешь себя от родителей? — предположил Муса.
— Знаю, на Кавказе так не принято, у вас семьи как кланы. А мне, представь, надоело слышать, что всё само падает в руки, потому что «дочь того самого Гагарина». Я — вот она, какая есть, без папиной квартиры и подаренной мне машины. Кстати, и на то, и на другое сама уже могу заработать. Правда, если только возьму в кредит.
— М-да… — вздохнул Викторенко. — Занимаешься самообманом. Что, разве совпадение — оба ребёнка Гагарина в отряде космонавтов, хоть стольких отсеивают с первого пинка? Давай без глупостей и самоуничижения. Отец твой — благородный человек, всеми уважаемый. Помогает детям — и хорошо, лишь бы они не подвели. Поверь, никто тут тебе не желает зла и не держит камня за пазухой. Тебе повезло родиться дочкой «того самого Гагарина», и мы все за тебя рады, правда, товарищи? Саш, что ты возишься, раздавай последние бутылки, выпьем за Юрия Алексеевича.
Тот как раз откупорил двенадцатую.
— Лучшая в мире открывашка — пистолет Макарова. Берёшь пиво в левую руку, пистоль в правую, цепляешь за крышечку выступом магазина, стволом повел вверх и готово! Очень, очень удобное оружие. Если из него не стрелять.
Под вторую попробовали спасти ещё курятины, но силы были не равны перед куриным превосходством в массе. Ещё сидели, болтали долго. Спели гагаринскую «Отпусти тормоза», ну какое летчицкое застолье без неё! Потом недоеденное, свёрнутое в газеты, отправилось в мусорный ящик у дальнего от проводницы конца коридора, Муса напомнил о фруктах, но втуне, и девушки отправились в своё купе — взять зубные щётки и пройти в туалет перед сном.
Несмотря на тяжесть в желудке, если так каждый вечер ужинать — ни в какой «сапсан» не влезешь, Ксения ощущала необычайную лёгкость на душе. Кроме психолога при зачислении в отряд, ни с кем на службе не поговорила по душам. Постоянно чувствовала на себе взгляды, истолковывала их однозначно: блатная, без папочки бы хрен сюда пролезла.
Может, кто-то в Звёздном и впрямь так думает, но Викторенко не лукавит. С его опытом советует: прими жизнь такой, какая она есть, и не кочевряжься. Остальные в купе вряд ли с ним не согласны.