А все технологии Apple достанутся Советскому Союзу совершенно бесплатно.
Главное, благодаря Джобсу и в значительной мере на его деньги в СССР раньше, чем где бы то ни было, начнётся перетекание компьютеризации от больших машин с терминалами, за которыми трудятся специально обученные специалисты, к персональным компьютерам, требующим минимальных знаний от пользователя. В известной Гагарину версии истории это случилось гораздо позже, в постперестроечное время, с насыщением России китайскими персоналками, копирующими IBM PC архитектуры ×86.
«Грызенное яблоко», наверно, не лучше IBM PC/XT, просто в данной конкретной ситуации с этим партнёром дело пойдёт быстрее, а потом и на IBM PC подтянем заказы. Главное — выполнять их лучше и не дороже, чем в Китае, когда их экономические реформы позволят сотрудничать с американцами.
Догнать и обогнать Америку в компьютерной сфере за американские же деньги? Заманчиво! А также заработать на постройку «Салют-14». Пусть первый полёт по программе «Аэлита» нависает ближайшей грандиозной задачей, отдалённое будущее начинается сегодня. Уже началось!
Глава 12
12.
Компания подобралась подходящая — трое и мужчин и три девушки. Все претенденты на полёт в космос мужского пола были средних лет и старше, Александру Викторенко исполнилось сорок семь, Александру Масютину и Мусе Манарову по сорок два. Все из разных концов СССР, Викторенко родился в Северном Казахстане, Манаров в Азербайджане, Масютин приехал из Украины. Если в первый космический рейд отбирался только очень русский человек из самых центральных областей России, им стал Гагарин, теперь стремились привлечь мужчин из других частей СССР. Достаточно было убрать этнические ограничения, и в отряд космонавтов начали проситься лётчики и технари из автономий РСФСР и союзных республик, их брали, не обращая особо внимания на пятую графу. Правда, евреям пробиться не получалось, тех отсеивали на взлёте — ещё при поступлении в авиаучилища, особенно вздумавших прорваться на космический факультет в Саратове. Волынов остался первым и последним космическим евреем СССР, не выпячивая происхождение, Королёв с огромным трудом отстоял его перед Хрущёвым, когда тот требовал «гнать жидка пинком под зад», а полетел в космос уже после отстранения кукурузного вождя. Родимые пятна сталинской «борьбы с космополитизмом» и хрущёвской кампании «запрём их нахрен в Биробиджан» въелись в кожу советского общества накрепко, если не навсегда. В восемьдесят четвёртом — ни один член ЦК КПСС не еврей, даже ответственные за торговлю и бытовое обслуживание населения.
Три девочки подобрались двадцати четырёх — двадцати пяти лет, все были из Москвы, даже Ксения, родившаяся в Мурманске, считала себя москвичкой, потому что другой жизни не знала и практически не помнила даже Зелёный-Звёздный городок. Галя Антипова успела получить первый разряд по парашютному спорту, закончила МВТУ имени Баумана, она единственная из шести была гражданской. Ольга Слюнькова имела специальность военфельдшера и звание сержанта медслужбы, в прошлом — кандидат в мастера по спортивной гимнастике. Не так чтобы мисс Вселенная на вид, Галя откровенная простушка, но каждую не стыдно показать на публике, когда начнут щёлкать фотокамеры журналистов, а в новостях появятся сообщения, что в Советском Союзе снова начали запускать в космос девушек.
Ехать до Куйбышева предстояло семнадцать часов, до десяти утра, Муса с кавказской щедростью накинул ещё на два билета, тем самым выкупили пару соседних купе полностью. Естественно, отметить отправление сели в одном, закрыв сдвижную дверь. Викторенко первым извлёк курицу в фольге и варёные яйца, хлеб, сыр, его явно собирала жена. Слюнькова тоже достала курицу, а когда третью извлекла Антипова, все поняли — перебор. Нет гарантии, что продукты выживут до утра, надо спасать сейчас!
Масютин, единственный из мужчин неженатый, поступил истинно по-мужски, прихватив двенадцать бутылок пива «Ленинградского», Муса открыл сумку с фруктами и азербайджанскими лепёшками, но уже ничего на стол не выставил — некуда. Замешкавшаяся Ксения только озвучила: у неё с собой мамины печёности и консервы, на что её попутчики единогласно отреагировали: на завтрак!
Чистились вкрутую сваренные яички, нарезались и подсаливались огурцы, курицы расстались с лапами, оторванными вместе с бедром — каждому вышло по лапе.
Масютин принялся открывать бутылки. Дотянуться к открывашке-колечку по столом ему было неудобно. Он просто прикладывал зубчики металлических крышечек к краю стола и звучно хлопал ладонью сверху. Алюминиевый кантик столешницы нёс на себе зарубки тысяч таких открываний и ничуть не изменился с виду. Пробка отлетала, падала на пол и куда-то закатывалась, из горлышка показывалась душистая пена.
— Мы с мужиками по-простому, из бутылки, — сообщил он, вскрыв шестую. — Ксения, вам стакашки нужны? Тогда надо к проводнице.
— Мы — военные, — отмахнулась она. — Даже Галя наша, неаттестованная, она — своя, пропитаем её армейским духом. Из горлышка вкуснее.
— Эх, Масютин! — упрекнул его Манаров. — Смотри, какие цветочки! Поухаживал бы, сбегал сам к проводнице, не спрашивал. Это мы уже окольцованные, только смотрим на них и слюнки пускаем.
— Хочешь сказать, ты верен жене? — притворно изумился Викторенко. — С такими усами Дон Жуана?
— Именно! Хочу сказать… Как ты верно сформулировал!
Выходцам из Кавказа в армии разрешалось щеголять с усами, и то — небольшими, аккурат на верхней губе, без жандармских подусников или висячих по образцу запорожских казаков. Считалось, что без них джигит чувствует себя национально ущемлённым.
Пиво, хоть и несло в себе какие-то объёмные проценты этилового спирта, в СССР не считалось всерьёз алкогольным напитком. Александр купил его прямо на вокзале по сорок восемь копеек за бутылку, а поскольку тару они с собой не унесут — где им в Куйбышеве с ними таскаться и искать приёмный пункт, она останется проводнице, та сдаст по двадцать копеек за бутылку. Итого два рубля сорок копеек с одного купе за рейс в одну сторону. Хорошо работать проводницей!
Под печёную курочку пиво шло отменно, прохладное после хранения в вокзальном ларьке. Закусили яичком, лепёшкой, огурчиком, ещё по пивку, и уже, наверно, хватит, а куриные тушки лежали практически целые, только лишённые шасси, словно убрали их перед взлётом. Муса завёл застольную беседу.