— Да я тебя размажу! — заявил, сжимая ладонь на рукояти сабли, немного оправившийся от удара в пах амбал.
— Будем считать, что мой вызов принят, — бросил я на него короткий взгляд. — Ну так что, уважаемый? Как насчет места и стражника?
Трактирщик же почесал бороду, но тянуть с ответом не стал.
— Пять рублей!
— Три, — парировал я, — и ты сам уберешь тело.
— Четыре! — выпалил трактирщик, покачав головой.
— Два, — безразлично пожал я плечами.
— Заткнулись нахрен! — выхватил клинок окончательно вышедший из себя увалень. — Я тебя сейчас прямо тут на колбасу порублю, сопляк!
— Погодите, погодите, господа воины! — взвыл трактирщик, осознав, что если будет продолжать торговаться, то его заведение могут разгромить пара сцепившихся одаренных. — Ладно! Твоя взяла, парень! Два и я уберу тело… Чьим бы оно в итоге не оказалось.
Я молча кивнул.
Через некоторое время я уже стоял напротив амбала на заднем дворе трактира. Здесь собралась небольшая публика из мещан и пары ходоков. Я узнал их по оружию и повадкам.
Здесь же, на краю колодца, сидела рыжая, перебирая пальцами подол платья. Ее полная грудь вздымалась, а в уголках глаз скопились слезы. Разница в габаритах явно внушала ей беспокойство — красотка бросала на меня встревоженные взгляды. Эх, красавица, знала бы ты, как напрасно волнуешься… Впрочем, тревога незнакомой красивой девушки была приятна, чего уж тут. Молодое тело с его гормонами, что уж тут поделать…
Здоровяк совсем идиотом тоже не был — сделав короткий, примитивный разминочный комплекс, он прикрыл глаза и начал циркулировать свою энергетику, готовясь к схватке.
Через пару минут прибыли, наконец, и стражники — трое вояк второй Звезды во главе с трехзвездочным воином-сержантом. При их появлении здоровяк слегка стушевался, и, судя по недоброму взгляду сержанта, конкретно с этим седоусым мужиком у моего визави были отношения не очень.
И я, и мой противник заверили вытащенный сержантом документ, в который вписали свои имена и поставили подписи. Толстого здоровяка, кстати, звали Богданом Лисицким. Пробежавшись глазами по бумаге, тот достал из кожаного мешочка небольшую медную печать и поставил её на бумаге, после чего отошел в сторону, к остальным зевакам.
Кстати, ставили в основном против меня. Лишь один мужчина средних лет, со скрытой энергетикой, поставил на меня…
На крыше одной из соседних изб сидела стайка уличных сорванцов, болтающих босыми, грязными ногами. Ребятня весело зубоскалила и тыкала в нас пальцами, о чем-то переговариваясь меж собой.
— Не желаете ли разойтись миром? — наконец в последний раз уточнил сержант.
— Нет, — коротко бросил я.
— Хана тебе, — сказал амбал, а затем смачно высморкался на землю.