Внутри витал затхлый запах мёртвых крыс.
Женщина воткнула факел в одну из ржавых уключин на стене.
— Что вы собираетесь делать, ничтожества⁈ — прошипела кианши, лихорадочно озираясь.
— Сжечь тебя, — ответил Закуро. — Пришло время умирать.
Вампирша саркастически рассмеялась, но затем вдруг умолкла. Ронин понял, что тварь проглотила наживку: поверила, что они думают, будто огонь убьёт её. Теперь она затаится и станет ждать удобного момента, чтобы сбежать или напасть на них.
— Фуситэ, присмотри за нашей пленницей, — попросил Закуро. — А я пока разожгу печь. Похоже, эта бойлерная давно не использовалась.
Женщина кивнула, а ронин подошёл к топке, с лязгом открыл заслонку и принялся бросать в неё лопатой уголь. К счастью, небольшой запас остался с тех времён, когда печь ещё что-то отапливала — вероятно, прежде к ней относилась готиница или частный дом. Теперь окружающие здания снесли (а может, сами развалились), и на их месте появилось множество жалких лачуг, обитатели которых предпочитали греться, завернувшись в одеяла или разводя костры прямо в жилище.
Вампирша наблюдала за ронином без интереса, но с едва скрываемым торжеством. Она больше не пыталась заговаривать с «сестрой» — её вполне устраивало происходящее. Конечно, придётся помучаться в огне, может быть, даже довольно долго, но всё же это лучше, чем смерть. А уж потом она отомстит! Людишки пожалеют, что связались с ней! Ох, как пожалеют! Вампирша едва сдерживала злобную усмешку, представляя, как станет рвать своих мучителей на мелкие кусочки.
Закуро и Фуситэ не подавали виду, что понимают ход мыслей кианши.
— Готово! — объявил через несколько минут ронин, распрямившись и отбросив лопату.
В огромной топке полыхал разведённый при помощи масла огонь. Угли быстро разгорались, от печи ощутимо веяло теплом.
— Прошу! — с нарочитой глумливостью проговорил Закуро, подталкивая вампиршу к топке.
Та, наконец, сообразила, что пора изобразить отчаяние, и принялась неистово упираться, но Фуситэ с Закуро легко запихнули её в огонь и заложили заслонку ломом.
— Сдохни, тварь! — крикнул ронин для большего правдоподобия. — Надеюсь, ты испытаешь ужасные муки прежде, чем отправишься в небытие!
При этих словах Фуситэ заметно вздрогнула. Хоть она и держалась молодцом, но кианши всё же некогда была её сестрой, и она не могла не думать об этом. Закуро положил руку ей на плечо, но ничего не сказал: слова утешения не шли на ум. Даже Дару, всегда скорый на ответ, промолчал.
Закуро и Фуситэ направились к выходу из бойлерной. На улице ронин вновь навесил на щеколду замок.
— Думаешь, получится? — спросила женщина.
— Почему бы и нет? Надо верить в лучшее.
— Так говорил мой муж.
— Я знаю.