В своё время обращение «сеньорита Ана» сменилось на «ваше сиятельство», а когда лейтенант приехал в Тагону с женой, необычайно красивой застенчивой женщиной, донья Ана приняла молодожёнов с подобающей знатной даме надменностью.
Супруга идальго держалась достойно, но была смущена сквозившим в глазах графини пренебрежением. Донья Ана, быстрым взглядом скользнув по изящной фигуре юной сеньоры, сквозь зубы процедила поздравления и стала смотреть в сторону, давая понять, что уже достаточно времени уделила людям, сильно уступающим ей знатностью и богатством. У аристократки не было ни капли сомнения, что молодые супруги, как обычно поступали незначительные посетители, попросят позволения уйти, но лейтенант повернул голову, проследил за взглядом графини и негромко отметил:
— Жаль, ваше сиятельство, ваша птичка уже улетела.
— Птичка? Какая?» — застигнутая врасплох донья Ана воззрилась на Алонсо Рамиреса.
— На которую вы, сеньора, так внимательно посмотрели, — учтивым тоном ответил идальго и обратился к жене: — Нам пора, Тересита, — и отвесил прощальный поклон, не ожидая разрешения удалиться.
Графиня надеялась, что её растерянность незаметна, впрочем, свидетелей неловкой сцены, в их числе супруга её сиятельства, куда больше занимали сияющие глаза сеньоры Рамирес, с обожанием глядевшей на лейтенанта. Поговаривали, что красавица по рождению простолюдинка, этим и объяснялось её простодушие в выражении чувств, но любовь к мужу вызывала зависть, а не упрёки.
Разумеется, знатная дама ничуть не завидовала ни Тересе Рамирес, ни кому-либо ещё из бедных дворян, была рассержена нежеланием нетитулованного идальго знать своё место, но порой, когда какая-нибудь герцогиня или принцесса обращалась с её сиятельством столь же надменно, как графиня обошлась с супругой идальго, донье Ане хотелось сказать: «Ваша птичка уже улетела».
13. Беседа старых друзей
Озадаченный дон Стефано бродил по городу, рассеянно глядя на суетившихся покупателей и продавцов, прилавки, коней и совершенно не понимая, почему графиня так резко переменилась к нему. Застарелое чувство к идальго? Каприз? Женщины, женщины…
Возле ратуши кабальеро увидел человека, которого меньше всего ожидал здесь встретить — дона Бернардо Альмейду. Коменданта сопровождали несколько стражников, а вид у него был раздосадованный. Заинтригованный сеньор дель Соль не мог пройти мимо и приблизился к пожилому офицеру, зятем которого планировал стать. Пришлось подойти вплотную, прежде чем раздражённо что-то объяснявший стражнику дон Бернардо заметил высокую фигуру поклонника своей дочери.
— Моё почтение, дон Бернардо! — кабальеро поприветствовал коменданта учтивым поклоном.
— Рад видеть вас, дон Стефано! — сдержанно ответил ему нынешний начальник городской стражи Сегильи. — Вот, решил лично проверить, как расследуется дело о налёте на Тагону, только без толку.
— Очень жаль, — разбойник держался невозмутимо, втайне радуясь неудаче коменданта.
— Хоть друга навещу, раз уж приехал в такую даль. Давно собирался выбраться в селение по соседству, в Хетафе, но то одно, то другое… дела! Последнее письмо от него зимой получил и до сих пор не ответил. Как летит время, не виделись мы лет десять.
— В Хетафе… — кабальеро поразила догадка. — Быть может, ваш друг — лейтенант Алонсо Рамирес?
— Вы с ним знакомы? — заинтересовался дон Бернардо. — Давно его видели?
— На площади, с час назад. Сеньор Рамирес служил в полку дона Эстебана де Суэда в то же время, что мой отец, и я, проезжая Хетафе по делу, счёл своим долгом нанести визит лейтенанту. А сегодня встретил его здесь, в Тагоне, на ярмарке.
Дон Бернардо обрадовался:
— Значит, успеем повидаться сегодня! Говорите, на площади?
— Идальго собирался возвращаться домой вечером, когда крестьяне из Хетафе распродадут свой товар. Может быть, он рядом с односельчанами — они торгуют вином и маслом — или вернулся посмотреть тяжеловозов в лошадином ряду.