Мариона улыбнулась и подняла руку в пригласительном жесте. Мы с Итаном сели за стол.
Обед проходил в натянутом молчании, но мой любимый был прав. Я была ужасно голодна и поэтому ела с огромным аппетитом. Несколько раз кто-то из семьи пытался начать разговор, но он не клеился. Мне хотелось помочь им сломать лед, но я даже не представляла, как это сделать.
– Если ты не возражаешь, – обратился Итан к матери, когда принесли кофе, – я бы забрал Сиенну и остальных из Алады. В мой дом мне пока нельзя, но каждый новый день вдали от Дриэна – пытка для них. Я бы не просил, но…
– Я понимаю, – мягко прервала его Мариона, робко улыбаясь, – и сама хотела тебе это предложить. Дом большой, места всем хватит.
– А члены совета не будут против? – спросила я.
– Нет, – ответил Маркус. – Сиенна сама выбрала этот путь, ее никто не изгонял. Как и всех остальных.
Услышав голос отца, Итан вздрогнул, и я вновь сжала его руку под столом. Мужчины смотрели друг на друга очень внимательно, изучая, оценивая. Казалось, ни один из них пока не принял истинное положение вещей. И, конечно, Маркус обо всем знал, но сидеть вот так, лицом к лицу с сыном, оказалось для него непросто. Мариона и Итан не могли открыть друг другу свои настоящие чувства долгие годы, а они жили вместе. А тут двое взрослых мужчин, могущественных магов, которым предстояло найти путь друг к другу. Итан медленно перевел взгляд на мать, и мое сердце сдавила боль. Столько невысказанной горечи было в его глазах, столько тоски и одиночества.
– Итаниэль… – прошептала Мариона, дрогнув и сделав движение, чтобы подняться на ноги, но передумала и осталась сидеть на стуле. Ее руки слегка дрожали, она крепко стискивала губы, словно постоянно сдерживала поток слов, который пытался вырваться наружу.
– Не надо, мама, – попросил Итан.
– Надо, – уже тверже и громче ответила Мариона. – Выслушай меня! Ты вправе злиться, вправе винить меня во всем. Я признаю, Итаниэль! Я соглашусь с любым твоим словом, с любым обвинением. Я была неправа. С самого начала. Но я молю тебя: даже не допускай мысли, что я тебя не любила! Любила… и люблю. Ты мой сын! Моя гордость!
Она перевела дыхание и посмотрела на Маркуса, который едва заметно ободряюще кивнул ей. Она вдохнула поглубже, и продолжала:
– Я была холодна с тобой, я была отстраненной. И чем дольше я так себя вела, тем привычнее становилось. Со временем я начала отвыкать от твоего запаха, по которому тосковала по ночам. От твоего смеха, от озорных искр в глазах. Я отдалялась, думая, что так будет лучше для нас обоих. Я боялась… Черт, что-то я не то говорю… Не в этом дело. Все мои причины уже не так важны и сейчас кажутся сущим бредом.
Мариона все-таки встала на ноги, обошла стул и взялась за его спинку, стиснув дерево длинными пальцами. Каждое ее слово шло от души, от самого сердца и поэтому на лице застыли боль и вина.
– Я знаю, что простить нелегко. Знаю, что все, что ты пережил, это результат моей трусости и мне, как матери, нет оправдания. Я знаю, сынок…
Это слово далось ей особенно тяжело. Назвав Итана сыном, Мариона замерла, будто ждала, что получит удар или что-то вроде того. Но Итан не шевелился, он смотрел прямо ей в лицо и просто слушал. Понять, о чем он думал, не представлялось возможным.
– Я прошу прощения… нет, я вымаливаю твоего прощения, Итаниэль!
Из глаз Марионы покатились торопливые слезы, но она даже не подумала их смахнуть. Она смотрела не отрываясь в лицо сына и, казалось, заставляла себя мысленно проживать то, что выпало на его долю. Я почувствовала резкую боль в руке, и чуть было не вскрикнула. Итан так сильно сжал мои пальцы, что они едва не хрустнули.
– И я, и твой отец знаем, что уже поздно, но мы готовы сделать все, что потребуется, чтобы помочь тебе.
– И не только они, – негромко добавил Инжен. Парень тоже смотрел на старшего брата, но его взгляд был открытым, готовым столкнуться с бурей в глазах Итана. – Помимо родителей у тебя есть, по крайней мере, один брат.
– Эх, ты, – усмехнулся Грайс. – А я что же? Девица? Брата у него точно два!