Я подмигнула свёкру, сохраняя серьёзный вид, и вслед за мальчиком вышла на улицу. Ветра или Пенку седлать не стали, Кощей свистнул нам какую-то колымажку, щедро отсыпав кучеру, чтобы тот возил нас ведь день. Яроград не село, чтобы по нему пешком расхаживать.
Стоило выйти за калитку, как мою ладонь тотчас отпустили. Алёша сразу дал понять, что никаких походов за ручку он не потерпит. «Большой уже!» – объяснил он, а сам по сторонам поглядывал, чтобы приятели его с няней не застали. Спорить я не стала, но в колымажку ему забраться помогла.
В городе было оживлённо, куда оживлённее, чем в селе даже в ярмарочные дни. Все куда-то спешили, перекрикивались, ругались. Проехавший мимо всадник чуть не сбил бредущую с рынка женщину и напугал меня до заикания: я отлипла от окна и до самой ярмарки смотрела только на Алёшу.
Кучер остановился неподалёку от ярмарки: дальше колымажке ходу не было. Лавка с пряниками расположилась в самом начале. Домик и сам выглядел сделанным из сладостей, с красивой лепниной и ярко-красной крышей. Доброжелательная хозяйка предложила целый набор пряников на большом круглом подносе, и я разрешила Алёше выбрать понравившийся. Он жадничать не стал, взял небольшую пряничную собаку. Судя по тому, с каким печальным видом он провожал каждого встреченного нами пса, Алёша мечтал о собственном мохнатом друге.
– Отец не разрешает собаку, говорит, я слишком маленький, – с печальным видом подтвердил мою догадку Алёша.
Транжирить все деньги я не собиралась, но не удержалась от ещё одной покупки: большой круглый пряник с соколом так и манил, чтобы его взяли! Раскрывшая крылья птица над лесом больно уж напоминала недавнего ночного гостя.
Закупились мы с Алёшей и отправились дальше, любуясь яркими палатками и рыночными представлениями, и остановились у коновязи, где мальчик сразу прикипел взглядом к мохнатому пони. Даже карусель не так его заинтересовала. Пришлось раскошелиться, зато сколько радости мальчику! Алёша после катания все уши прожужжал мне, какой он лихой наездник.
Мы немного прогулялись вдоль продуктовых рядов, выбрали мне платье – простенькое, но цвет больно красивый, глубокой зелени. К ужину прикупили овощей, мяса и хлеба и даже успели глянуть на парочку скоморохов на самодельном помосте. Те показывали сценку казни оборотня, люди вокруг хохотали, а мне неприятно сделалось. Ну разве есть что-то весёлое в убийстве? Алёше представление тоже не понравилось, и он не стал капризничать, когда я предложила вернуться домой.
Уходя с ярмарки, я хлопнула себя по поясу и поняла, что кошеля как не бывало. Обокрали! Срезали кошель, а я и не заметила, как это случилось! Денег там оставалось всего ничего, но это было слабым утешением. С простой задачей не справилась, растяпа! Обидно до слёз. И разве отыщешь теперь вора? А даже если найдёшь: он меня саму прибьёт, не посмотрит. К тому же не одна я, а с Алёшей, и за него отвечаю…
Алёша, удивительно внимательный ребёнок, сразу заметил, что глаза у меня на мокром месте.
– Что-то случилось, нянюшка?
Я покачала головой, не зная, как сказать, что у нас украли деньги.
– Голова немного шумит, – приврала я. Хоть от случившегося и правда немудрено заболеть.
– Я подлечу. Ты не бойся, я умею. Только ты наклонись, пожалуйста, – предложил Алёша.
У меня аж комок к горлу подступил. Присела я на корточки, Алёша ладонью по голове несколько раз провёл, а затем виски мои сжал.
– У кошки заболи, у собачки заболи, а у Лады подживи, – пробормотал он три раза с самым что ни на есть серьёзным видом и отступил на шаг, опуская руки. – Всё, теперь пройдёт. Меня отец этому заклинанию научил! Помогает же?
– Ты прав, мне намного лучше.
Я обняла его, несмотря на попытку отворотить нос. Как ни крути, а главное сокровище сейчас было рядом со мной.
Ещё на подъезде я поняла, что дома что-то случилось: не случайно же у калитки собрались соседи и городская стража. Выбрались мы из колымажки, Алёша испугался и сам взял меня за руку, а я решительно растолкала самых крикливых локтями, чтобы не толкнули ребёнка.
В дом мы заскочить не успели: дверь открылась, и на пороге появился Финист. Бледный, взлохмаченный, взволнованный. Увидел нас, уставился, будто не поверил, а затем сгрёб в охапку – да так, что рёбра затрещали.