– Я за своим пришёл.
– Твоего тут нет.
Отступать Мила не собиралась.
– Да какое тебе дело до этих зверёнышей? По-хорошему не хочешь, придётся иначе тебя вразумить.
Он вскинул самострел – и выронил его, выбранившись. Оружие раскалилось в его руках.
– Щенки! Да я вас голыми руками…
Договорить он не успел – Алёша налетел на охотника, от застившей глаза ярости забыв, что сам может колдовать. И неважно, что Лютый – косая сажень в плечах, Алёша и сам не тростинкой вырос. Убил бы, если б не вмешалась стража: удержали, оттащили. А там и Мила обняла, зашептала, чтобы успокоился. Её голос разум вернул. Непросто было принять, что опоздай он – и всё могло закончиться трагедией.
Одно дело уладить оставалось. Алёша опустился на корточки и протянул детям руки.
– Идите-ка сюда.
Похоже, довериться для них было непросто. Шаг, другой. Юноша терпеливо ждал, позволяя чужой силе клубиться вокруг него и изредка успокаивая лёгкими прикосновениями. Хватит огня вокруг, и без того сени теперь перестраивать.
Наконец маленькие ладошки с опаской коснулись его, и Алёша прикрыл глаза. Представил зелёный луг, мирный шелест травы, безмятежное голубое небо. Дети успокаивались вместе с ним, и пробуждённое в них колдовство засыпало, чтобы спустя несколько лет проявиться с новой силой.
В волчат его найдёныши больше не обращались. Они по-прежнему боялись чужих, но липли к Алёше и Миле – то ли добро помнили, то ли чуяли по-звериному, что их не обидят. Пришлось Алёше на встречу с оборотнями идти, чтобы малышей передать. И вроде как можно было вздохнуть с облегчением, но отчего-то тоскливо стало на душе, когда отпустил детей к стае.
Мила ждала его на крыльце с большой корзиной в руках.
– Тяжко?
– Не то чтобы… – начал было Алёша, но поймал понимающий взгляд и признался. – Привязался я к ним. Вроде всего неделя прошла, а как будто…
– Тогда держи. Чтобы не грустить.
Она с уверенностью протянула ему корзину, и Алёша, приняв её – ох и увесистая! – откинул расшитое полотенце. В корзинке сидел голубоглазый щенок и с любопытством смотрел на него.