От нехороших, пугающих предположений голова начала болеть сильнее.
— А пить надо меньше, — припечатал Кэвин. — Это избавляет от некомфортных пробелов в памяти.
— Я и не пью обычно. Но вы меня поцеловали вчера!
— Это было так ужасно, что ты решила напиться? — Он саркастически изогнул бровь.
— Зато я не помню, как прошла наша ночь, — высказала я весомый аргумент.
— Ну, раз так, то совершенно ни к чему загружать свою больную голову тем, как ты оказалась в сорочке. Так ведь, Кетсия?
— Нахал! — констатировала я факт и переместила себя в ванную, тихонько постанывая от боли.
Из зеркала на меня смотрело умертвие. Иначе и не скажешь. Размазанные круги косметики под глазами очень походили на трупные пятна, к тому же физиономия бледная, а волосы всклокоченные. Зато я поняла, что переодевалась вчера все же сама. Вряд ли Кэвин мог так художественно раскидать по ванной комнате мои туфли и настолько оригинально повесить платье на светильник.
После того как я поняла, что начальник, скорее всего, не видел моих обнаженных телес, стало чуть проще. Хотя похмелье меня отпускать не хотело. Я решила действовать последовательно. От простого к сложному и эффективному. Сначала контрастный душ, потом заклинание, а потом папочкина фирменная настойка. Я вовсе не думала напиваться, словно моряк, впервые за год попавший на сушу, когда брала ее с собой, но привыкла, что она в числе прочего входит в аптечку с самыми необходимыми лекарствами.
Душ и заклинание позволили мне вернуть свою внешность. На лице вновь появился румянец, волосы перестали напоминать гнездо вороны, синяки под глазами отмылись, и я выглядела немного томной, но хорошенькой. Даже взгляд с поволокой добавлял очарования. Чтобы глотнуть настойку, надо было собраться с духом, более отвратительного и ядреного вкуса я не пробовала, и смогла сделать глоток лишь потому, что чувствовала себя на редкость гадко. Казалось, хуже быть не может.
Правда, после глотка меня зверски скрутило. Я, сдерживая слезы, сползла по стеночке, стараясь не завыть. Желудок свело, глаза пытались вылезти из орбит, а голова взорваться, но все быстро прошло. Я вдохнула полной грудью, повернула голову влево-вправо и поняла — самые гадкие симптомы отступили. Я вполне способна жить, и, возможно, даже хорошо, после того, как меня покормят.
Из ванной я вышла, изображая бодрость духа и в меру сил сияя улыбкой. В целом я чувствовала себя вполне сносно, только хотела спать — небольшая побочка от зелья. Я считала, что это лишь легкое неудобство. Мучиться похмельем намного хуже.
— Молодец, — уважительно кивнул Кэвин, который взирал на меня с живым интересом. — Выглядишь на порядок лучше, чем десять минут назад. Возможно, даже никто не догадается, какое жуткое похмелье мучило тебя с утра.
— Моей заслуги тут нет, — призналась я. — Точнее, минимум. Это все благодаря семейному средству. Мой отец не обладает особыми талантами, но вот за его антипохмельной настойкой приезжают со всей округи. Мне кажется, если бы он ее запатентовал и продавал, родители бы давно обогатились. Но папа у меня щедрой души человек, поэтому помогает страждущим бесплатно. Считает неэтичным брать деньги с людей, которым и так плохо.
— Думаю, мне тоже нужно съездить в гости к твоим родителям.
Это прозвучало ну очень уж двусмысленно, поэтому я тут же постаралась пресечь этот порыв. Пусть он и был шутливым.
— Не стоит, — фыркнула я. — Я привезу вам ее сама. Даже, может быть, в подарок.
— То есть со своими родителями ты меня знакомить не хочешь? — хмыкнул он.
— Упаси боги, — вырвалось у меня. — Конечно же нет. Они насадят на вилы того нечестивца, который дал мне работу и оставил их ферму без дипломированной ведьмы. Поверь, никакая некромантская сила не спасет тебя от папы с вилами, братьев с топорами и мамы со сковородкой.
— Уговорила, — сдался он. — Настойку буду получать через тебя. А сейчас стоит поторопиться, у нас осталось пятнадцать минут.