Место я отыскала без затруднений.
— Здесь спуск, за кустами.
Парни принялись разматывать веревку.
— А Гаврюша-то где? — вдруг вспомнила Маняша.
— Да какая разница?
— Ав-р-р!
Он сидел у моих ног, будто вот так вот сидя и перенесся с дорожки на каменный брег.
— Только тебя здесь нам недоставало, — сообщила я разбойнику, наблюдая, как рослый белобрысый парень спускается вниз, обвязанный за пояс канатом.
Разбойник гортанно ответил что-то на своем кошачьем наречии. Парней я тоже не понимала, они переговаривались на местном диалекте, то ли куршском, то ли самландском.
Вот и сейчас, тот, которого опустили, громко прокричал товарищам, будто камешками в железной кружке погремел.
— Мыкос не нашел ничего, барышни, — перевели нам любезно. — Спрашивает, можно ли подниматься.
— Как подниматься? — возмутилась я. — Что значит, ничего не нашел? А ну давай, вяжи петлю, я сейчас самолично ему покажу, как искать надобно!
— Не пущу! — грудью заступила мне путь Маняша.
Опять громыхнуло камнем по железу.
— Мыкос говорит, это заброшенное капище и тревожить его не стоит.
— Скажи своему Мыкосу, — начала я, но быстро передумала ругаться. — Чье капище?
Мой толмач проорал вопрос, выслушал ответ, довольно пространный, перевел:
— Мыкос не знает. Он сначала думал, что там Святовита славили, но сейчас думает, что не его, он думает…
Мыкос думал там внизу много и с удовольствием. Нам поведали о древнем руянском боге Святовите, ведающим в своем пантеоне солнцем и урожаем, а также войнами и доблестью. Его капищ на острове с давних времен осталось преизрядно.
— Древняя вера была, исконная. — Толмач говорил со сказовой напевностью. — Триста лет назад здесь совсем другая жизнь была.