— Приступим? — Возвращаясь, Карл Генрихович тер ладошки друг об друга. — Согреем ручки, чтоб вам неудобства не доставить. Да не вставайте, любезнейшая Серафима Карповна, лежите, голубушка. Мне так сподручнее будет.
— Источник ваших сведений, — отыскав в себе хоть сколько самоуверенности и выплюнув простыню, саркастично вопросила я, — живописал вам, что ушибы в нижней части спины обретаются?
— Правая ключица, — лекарь сдернул ткань с шиком провинциального фокусника и возложил персты, — правая же лопатка, три верхних шейных позвонка, ребра, крестец, копчик…
Пальцы господина Отто были сухими и гладкими, как деревяшки, и такими же твердыми. Я охала, когда нажатие оказывалось слишком сильным, и хихикала, когда руки врача добирались до щекотных мест.
— А извольте-ка подняться, Серафима Карповна, — вдруг велел Карл Генрихович, и заахал, вертя меня из стороны в сторону, когда я послушно встала на ноги. — Ах, какой молодец! Богиня! Юнона с Венерою! Вижу, вижу, где вас латали, милейшая. Ежели господина, имени которого я, впрочем, называть не буду, изгонят с его многотрудной службы, я бы рекомендовал ему избрать стезю медицинскую.
Экий прыткий старичок!
— Господин, имени которого мы тут с вами не называем, не просил ли вас, часом, осмотреть меня заодно на предмет навьих снастей или прочих меток?
— Снастей? — Герр Отто фыркнул. — Слово-то какое потешное…
Не ответил хитрец, а сам глазами по мне зашарил с удвоенным рвением.
Я вынесла осмотр стоически, кивнула на сообщение, что здорова, закуталась обратно в простыню и отворила дверь томящейся за нею Марте, ах, уже обеим Мартам. Захотелось руку простереть на манер античных мужей, которые тоже в простыни облачались.
Велела:
— Накройте к чаю сызнова, Карл Генрихович притомился и от перекуса не откажется.
— Не откажусь, — согласился лекарь.
— Авр-р. — Гавр зычно намекнул, что и он еще раз поесть не откажется.
Из гардеробной я явилась через три четверти часа. Лекарь, с аппетитом откушивающий, отложил салфетку и сдвинул ладони в аплодисменте:
— Королевишна!
Платье на мне было премиленькое, цвета слоновой кости, закрытое до самого подбородка на четыре дюжины жемчужных пуговок. Свернутые на затылке волосы держала россыпь жемчужных же шпилек, выпуская лишь два локона по сторонам лица. Выглядела я хорошо, но вовсе не как богиня либо венценосная особа.
— Горазды вы, господин Отто, комплиментами барышень смущать.
Горничные нас потихоньку оставили. Хорошо, у нас с Маняшей где только денежки на расходы не понапиханы. В гардеробной тоже было. Поэтому обеим девицам я отсыпала от щедрот. Ну и что, что они сплетницы злоязыкие, зато дело свое знают. Вон как споро и ладно меня одели-причесали, да и в прочем обещали не подвести.
После я, исполняя обязанности хозяйки, подливала гостю чай да развлекала беседою. Сообщила, что Мария Анисьевна отправлена была мною с поручением и будет немало сокрушена тем, что не повидается с любезнейшим Карлом Генриховичем. Тот тоже сокрушился, но как-то без огонька.