— Я сказал!
Ладно. Раз у него есть силы так грозно рявкать, значит, и верно, лучше начать с Гарника.
Я не стала стаскивать с капитана доспехи — начала с открытых мест. Смыть кровь, обработать раны… много, но, по счастью, неглубокие. Гарник был в сознании, но какой-то смурной, словно ему здорово приложили по башке. Краем глаза видела, как Зиг осмотрел мальчишку, напоил его — ишь, глазастый, запомнил, из какой именно склянки я ему наливала! Кажется, с рыжим ничего особо страшного. Или было, да само затянулось? Хорошо им, нелюдям. А вот Гарник… нет, жить-то будет, но… с каждой новой раной у меня все сильней тряслись руки. Лекарка! "Никогда не бойся сделать больно", — говорила бабушка. Но я боялась — и ничего не могла с этим поделать.
Остановить кровь. Мазь. Повязки. Напоить… да пей же, глотай! Вот так.
— Зиг, помоги его раздеть.
Нелюдь взял капитана за плечи, вгляделся в глаза. Качнул головой:
— Не стоит, Сьюз. Стеганку стащить, и хватит. — Одним ловким движением Зигмонд вытряхнул Гарника из ватного доспеха. — Ты все обработала, не теряй времени. Он обессилел, ничего больше. Не страшно. Давай его уложим.
Я оглядела кухню. О месте, куда укладывать раненых, я не подумала. Лекарка… тетеря! Зиг поднял капитана на ноги.
— Сюда, — скомандовала я, отодвигая полосатую занавеску. Мой-то тюфяк свободен. Анегард на ногах стоит, значит, к себе подняться сможет. Если еще на стену не уйдет.
Ничего, скоро утро. Почему-то казалось, что с рассветом сразу станет легче. Как будто ночь выпила силы, оставив взамен липкий, противный страх.
Кровь, покрывавшая Анегарда, была по большей части чужой. Несколько неглубоких порезов на левой руке да ссаженная на щеке кожа — мелочи, заверил меня братец, не о чем беспокоиться. Свое мнение я предпочла оставить при себе. И Анегард, и Зигмонд казались мне сейчас почти незнакомцами, жутковатыми и тревожащими.
Зиг вручил ожившему Рихару склянку с бодрящим зельем и отослал к остальным: мол, кто в порядке, пусть глотнут, а кому помощь нужна — живо сюда. Рыжий, кивнув, убежал, а Зиг обвел нас мрачным взглядом и спросил:
— А теперь напомните: кажется, кто-то не так давно мне рассказывал, что за чары на крови смерть положена? Тут не просто чарами пахнет, а жертвой, и как бы не великой!
— Ты о чем? — Анегард с заметным усилием встряхнулся, и я подумала: похоже, не только из меня ночь вытягивает силы. Обычно от бодрящей настойки больше проку.
Нелюдь оскалился:
— Я о тех чарах, из-за которых ты едва не проспал свой замок. Кто не поддался, соображаешь?
— И кто? Ко мне чары не липнут, у Сьюз и Гарника амулеты, вы — не настолько люди, чтобы поддаться колдовству, направленному против людей. Ты же сам говорил, что с Ульфаром сильный маг, вот и…
— Не так все просто. Вот скажи, у Гарника амулет сильный?
Анегард пожал плечами:
— До этой ночи я думал, что да.