Я оглянулась на Берту. Что же это, а?
Схватила ступку и запустила в висящий над печкой медный таз.
Грохот был такой, что показалось — оглохну.
Берта вхрапнула и зачмокала пухлыми губами. Анитка продолжала тихо посапывать. Из каморок за кухней, где спали остальные, не донеслось ни звука.
— Они все спят, — прошептала я. — Все, Терес…
Парень коротко выругался.
— Сьюз, проверь казармы, я на стену!
Уже на бегу я сообразила: чары. Если вот так, вдруг, заснули все… то часовые на стенах тоже спят?!
Но ведь не заснул же Терес. Не сплю я. Может, не все?..
Дверь в казарму оказалась распахнута. Караульный сидел на земле, привалясь к стене плечом, из открытого рта вырывался могучий храп. Я перешагнула порог, огляделась: света от прилепленной над внутренними дверями плошки хватило. Навряд ли раньше здесь было так тесно, но теперь спальные места начинались сразу от входа. Набитые соломой тюфяки, пестрые одеяла, бадья с водой в углу… Я знала: с тех пор, как замок приютил окрестных селян, Гарник жил здесь же, в казарме. Не дело девице ходить меж раздетых мужчин, но сейчас разве до приличий?
— Гарник! — крикнула я. Больше для очистки совести: я почти не сомневалась, что капитан спит так же крепко, как остальные.
Слева от меня послышался стон. Я развернулась так резко, что чуть не упала. Гарник?
Да, он спал. Но мне показалось — или это отчаянная надежда сыграла злую шутку? — что капитан услышал меня и силится проснуться.
— Гарник, вставай! Тревога!
Пробормотал что-то вроде "угу, щас", перевернулся на другой бок.
Всхлипнув, я метнулась в угол. По счастью, бадья оказалась наполовину пуста — а отчаяние придало сил. Я схватила бадью в охапку, дотащила до капитановой лежки — и опрокинула над Гарником.
Холодные брызги волной окатили ноги. Капитан подскочил, деревянный ковшик стукнул его по темечку, добавил по холке и тюкнулся в подушку. Бадья отяжелела в моих руках, я медленно поставила ее на пол и позвала:
— Гарник?
— Сьюз?
Казалось, язык едва ворочается в его рту. С волос текло, но он и не подумал утереться. Зевнул, нашарил одеяло…