Я так соскучилась по тишине.
Марти сидел с ногами на постели и правил нож, и лицо у него было — будто в храме. А я от этого ножа сразу вспомнила наше с ним первое знакомство, и разговор с Гарником, а после — с Колином, и то, как оба они советовали мне держаться от опасного бродяги подальше. Интересно, Гарник тогда уже знал, что Марти и не бродяга вовсе, а королевский пес? Знал, наверное. Не зря ведь его милости так хорошо его приняли…
"С королевскими псами лучше не связываться, они беспутные, кроме службы ничего и не знают…"
Прав был, наверное, усатый обозник.
И Гарник, наверное, что-нибудь вроде этого в уме держал.
Марти провел ладонью по лезвию — нежно, как приласкал. Поднял глаза. Улыбнулся:
— Сьюз…
Оживает на глазах. Совершенно зря Аскол так за него трясся.
— Ужин.
Я сгрузила на стол миску с кашей и мясом, хлеб, творог, мед, огромную кружку с укрепляющим отваром. Марти заглянул в кружку, хмыкнул разочарованно.
— Это лекарство, — объяснила я. — Вижу, что тебе лучше, но пару деньков еще потерпи.
— Я рад, что ты пришла.
— Ну, кто-то должен был… не голодным же тебя держать.
— Посидишь со мной?
— Только если недолго, — я присела на край свободного тюфяка, разгладила ладонью юбку. — Ты ешь, а то остынет.
Он уметелил ужин в один присест. Будто голодом парня морили. С явным сожалением отодвинул пустую миску.
— Может, тебе еще принести?
Качнул головой:
— Хватит, пожалуй. Меру знать…
Я невольно фыркнула. Меру! Да миска была — на троих точно! Другое дело, что ему и надо сейчас — много.