— Да, господин Трейт? — отозвалась я, не дождавшись продолжения.
Первый криминалист помолчал еще несколько мгновений и отрывисто бросил:
— Не забудьте вернуть артефакт.
И вышел, оставив ощущение, что произнес он совсем не то, что хотел.
Артефакт я вернула, но с работы отпросилась, и начальство на удивление не сказало на это ни слова.
Как-то совсем иначе я представляла себе финал моего расследования.
Триумф. Ликование. Опаснейший злодей упечен за решетку!
Я не ощущала даже крохотного отголоска подобных чувств. И все последующие дни чувствовала себя какой-то эмоционально выгоревшей. Слишком потрясла меня эта история. Эта трагедия.
Родители, как и практически все родители, убежденные, что знают, что лучше для их ребенка. Артефактор, махнувший рукой на правила — да что может случиться, обыденная процедура! А в результате одна сломленная жизнь и бог знает сколько оборванных.
Я больше не лезла в дело Живодера, самоотстранилась. Занималась тем, что ездила по местам мелких облав и туда, где неосторожно применялась магия, выносила вердикты о степени нарушений, помогала правовому отделу устанавливать правых и виноватых в разборе жалоб на магические услуги. Краем уха я слышала, что был арестован артефактор, запечатавший Грайнема, взяты под стражу его родители.
Моей отдушиной стал Кьер. И главным образом тем, что он не тряс меня, не расспрашивал, не заставлял выворачивать душу наизнанку, а наоборот — с ним я отвлекалась. С ним отступала эта непроходящая тяжесть. И он даже ни разу не выговорил мне за безрассудное явление в дом убийцы с одним-единственным охранником.
И меня потихоньку начало отпускать.
А потом…
Это был праздник. День основания Карванона. Пышное торжество, парад, гуляния… все то, что я благополучно пересидела дома, рассудив, что из сахарных леденцов и орехов в карамели я уже выросла, а до наблюдения за марширующими полками со слезами на глазах еще не доросла. На Грея в парадной форме, вышагивающего, высоко поднимая ногу, я и дома насмотрелась, так что составлять компанию родителям, отправившимся гордиться единственным сыном и наследником титула, я тоже отказалась.
О чем очень пожалела, когда спустя несколько часов никто из них так и не явился домой. На улице начало темнеть, и я уже не на шутку нервничала, когда они явились. Все втроем — взбудораженные, нервные, а Грей — еще и в грязном, разодранном мундире.
— Что случилось? — Я всплеснула руками, отчетливо понимая, что выгляжу сейчас точь-в-точь как маменька.
Все трое переглянулись, и слово взял отец.
— На параде была попытка покушения на жизнь его величества. Один из самоучек затесался в толпу, и, когда его величество проезжали мимо, попытался бросить магическую бомбу. Неизвестно, как ее проглядели контролирующие артефакты, но… если бы не Грей!
— Грей? — недоуменно повторила я.
— Карванонский полк отвечал за сдерживание толпы встречавших его величество. Самоучка высунулся совсем рядом с Греем, тот чудом заметил и… — Отец поверился и от всей души похлопал сына по плечу, отчего того знатно перекосило. — Твой брат спас жизнь его величества, Эрилин. У нас в семье герой.