Рейд. Оазисы

Досада. Все хорошие места под кондиционерами и вентиляторами на этот раз в столовой были заняты, народу было много. Он сел у северной стены, там было прохладнее всего, солнце в неё не светило, бетон не так сильно накалялся. Заказал себе чай и попкорн. За те же деньги он в «Беляшах» пообедал. Пытался подремать, но из-за многолюдности и жары почти ничего не вышло. Так, закрывал глаза, загоняя себя в дремоту почти насильно, но отдохновения это не приносило.

Он даже чай старался не пить, но всё равно не проспал и часа.

Ещё и противная девочка Ёзге подходила каждые полчаса и настойчиво спрашивала, не нужно ли что ему. Видно, хозяйке столовой не нравилось, что клиент сидит часами и ничего не заказывает. Он отказывался, обещая взять что-нибудь попозже. Так и мучился несколько часов, но переждать жару и убить время у него получилось.

Как и обещал, перед уходом он заказал три литра холодной воды. Ёзге от такого заказа скривилась, наверное, подумала, что её провели. Но пошла за водой, не сказав ни слова. А Горохов подумал, что девочка весьма противная, теперь его не удивляло то, что у неё на левей скуле и щеке красовался уже желтеющий, немаленький синяк.

Пересчитав свою мелочь, он расплатился с ней, на этот раз не оставив ей чаевых. Слишком донимала. Оделся, проверил всё и вышел на жару.

Половина шестого, через два часа начнёт темнеть. Как раз он успевал туда, куда ему нужно, даже с запасом. В левом кармане пыльника у него лежал недоеденный попкорн, в правом – патроны к обрезу и граната. Тесак при нём, кольчуга на нём, фляга была полна воды. Если бы не левая, слабая рука на перевязи, можно было бы сказать, что он в порядке. Он натянул респиратор, маску и пошёл по большой улице на север.

Пройдя мимо дома Адылла, он продолжил путь на север, почти не встречая людей. А выйдя из города на пустынную, заметённую пылью дорогу, пошёл меж барханов к высокой, песчаной дюне. До неё километра три, по барханам час пути. Время у него было, он не торопился.

Солнце уже почти коснулось горизонта, полчаса и наступит ночь. Горохов встал с песка, стрельнул окурком, вытащил тесак и, выбрав самый развесистый куст колючки, за три удара срубил его под корень. Прижимая его башмаком к песку, обрубил лишние ветки. Вот теперь он был такой, какой ему нужно. Снова усевшись на песок, он взял флягу и залез в тайник. Первым делом патроны. Все четыре патрона он загнал в барабан револьвера. Четыре патрона в пятизарядном револьвере. Один слот в барабане выглядел сиротливо пустым, ему это не нравилось, словно пальца на руке не хватало.

Он любил это оружие. Оно очень точное, универсальное. Одинаково эффективное вблизи, а с оптикой и на средней дистанции. Оружие с мощным патроном и абсолютно безотказное. И отсутствие патронов к нему… Не столько тяготило, сколько просто без этих патронов он не чувствовал себя комфортно. Ну, ладно, ничего. Четыре патрона – это тоже немало.

Фонарик – это чудо. Сам с указательный палец величиной, но белый светодиод давал столько света, что его часто приходилось закрывать рукой, чтобы враг не видел, иначе он готов был осветить пустыню на десятки метров вокруг.

Обрез дробовика – бесполезное оружие на дистанции больше пятидесяти метров. Но вблизи… Вблизи ему нет равных, а работать сегодня придётся именно на короткой дистанции. Теперь граната. РГД-5, большое спасибо Адыллу. После револьверных патронов отсутствие гранат – это второе, что его могло бы беспокоить.

В общем, всё было в порядке. У него почти всегда всё было в порядке. Закрыв тайник во фляге, Горохов встал. Солнце уже наполовину село.

Света ещё хватало, он увидал, как по краю, самому низу его пыльника ползёт белый паук. Маленький совсем, такой ещё даже и укусить, наверное, не сможет, но он смахнул его на песок и двумя ударами обреза размазал. Убить такую тварь перед делом – к удаче.

Взяв обрез подмышку, а в руку взяв куст колючки, он двинулся к дюне.

Сколопендра вырастает до двух метров в длину. Сам он таких не видел, но верил тем, кто о таких рассказывал. А вот в полтора метра червяков с ногами он видал и не один раз. Но даже такая большая тварь может моментально зарыться в песок. Вот только что была – и нет её. Только рябь на песке осталась. И что ещё хуже, она не оставляет следов после себя. Ни одна её чёртова нога не оставляет следа на песке, потому что на конце у этой мерзкой твари есть жёсткая «борода» – куча длинных волос, которые заметают её след.

И теперь он шёл к дюне, даже уже начал подниматься на неё, а за собой тащил раскидистый куст колючки. И так же, как сколопендра он заметал за собой следы. Нет, замести глубокие человеческие следы в песке полностью, не получится. Но остальное доделает утренний ветер.

Он не полез на дюну с запада, он пошёл специально по длинному южному подъёму, впятеро удлиняя себе путь. Он шёл не по самой гряде, где идти было бы легче, он тяжело шёл по тёмному, восточному склону, утопая в песке едва не по колено, чтобы его не было видно в последних лучах заходящего солнца.

Горохов останавливался через каждые сто шагов. Приседал, отдыхал, прислушивался. Нет, ничего необычного не слышно. Только стрёкот саранчи и тявканье гекконов.

Если бы не недавнее ранение, он залез бы на эту двадцатиметровую дюну намного быстрее. Чуть отдохнув, он снова пошёл наверх по склону, таща за собой куст колючки.

А когда добрался до самого верха – удивился.