– Да нет, разведка, наверное, – кричал ему в ответ сапёр.
– Нет, не разведка, – не соглашался с ним другой.
Пришёл Колышев с сержантом, командиром сапёров, он держал свою растерзанную руку, как мать держит ребёнка, видно, боль не давала ему покоя, но он старался не показывать вида. Аким знал, почему он не дал колоть себе обезболивающее. Оно, конечно, полностью исключает боль, но и трезвость рассудка от него падает заметно, с этим препаратом приходит безмятежность и… тупость. Подсотенный сразу спросил у сапёра:
– Почему думаете, что это не разведка?
– В рост шли, я первому полмагазина всадил, пока он не упал.
– Двое их было?
– Двое.
– Нет, трое, один ушёл, – прокричал другой сапёр, – эти просто первыми шли.
Тут как раз пришёл Юрка, Колышев, как увидал его, так поманил рукой:
– Червоненко, нужно китайцев осмотреть, выяснить, кто они и зачем шли сюда. Ты и Тарасов, пойдёте, ты первый, смотри, там мины могут быть.
– Вот спасибо, господин подсотенный, – сразу начал Червоненко, – не знаю, как Тарасов, а я прямо спасть не могу, как люблю ближе к утру пару трупов китайских обыскать.
– Ну, так выполняйте, – без тени веселья сказал Колышев, – и побыстрее.
– Есть, – сказал Тарасов.
А Юрка еще что-то хотел сказать, но Тарасов дёрнул его за рукав пыльника:
– Да пошли уже, говорун. Говорит он всё, никак не наговориться.
Они вылезли за бруствер и, согнувшись и укрывшись щитом Тарасова, пошли к у битым китайцам.
Саблин, как и многие в окопе, стал смотреть за ними. Хоть камеры и работали на самом высоком разрешении, но видно ему было плохо из-за того же бурана. Только тени различал едва.
А тут Колышев даже смотреть не стал, обнял сою руку и сполз по стене траншеи на землю. Так и замер.
А тут и радист вернулся. С хорошими вестями. Ну, как он считал. Он присел рядом с Колышевым и сказал:
– Связался с майором, он сказал, что мы молодцы, говорит, посылает нам роту в помощь. Говорит, они бегом к нам побегут, будут через час-полтора тут.