Охота

— Ладно, Вальцов, видишь её? — Продолжал сержант.

— Так точно, — говорит электронщик, — затихорилась на севере от вас, товарищ сержант. Сто метров. Маленький такой островок.

— Сержант, — говорит Саблин, — ты зайди на этот остров с юго-востока, а я с юго-запада пойду, пусть она на север бежит.

— Принято, — говорит сержант.

И снова генераторы жгут топливо, снова электромоторы выбрасывают буруны из-под лодок.

Дожидаться пока Аким вылезет на её островок, жаба не стала, опять прыгнула в воду.

— Плывёт на меня, — говорит Вальцов, не выпуская существо из объективов камер, — не ныряет, может, устала.

— Далеко от тебя? — Спрашивает сержант.

— Меньше ста метров. Восемьдесят.

— Вот и хорошо, пусть плывёт, — говорит Саблин, — Вальцов, мы на тебя её погоним, а вы её встречайте. Одиночными.

— Рехнулись, что ли? — Завопил Сержант. — Вальцов, никто, ни в кого не стреляет, Яшин, увози госпожу Панову.

— Ничего страшного, может урядник прав, мы подождём существо здесь. — Пискнула женщина.

Но сержант продолжал орать:

— Яшин, немедленно вывести персону из опасной зоны.

— Принято, — отрапортовал Яшин.

— И напоминаю всем, и тебе урядник, — продолжал сержант, — первоочередная задача, безопасность персоны. Всё остальное вторично.

— Принято, — не очень-то весело сказал Саблин.

Мальков на своей лодке, он был ближе, попытался нагнать в воде существо, но как только его лодка приблизилась, оно быстро вскарабкалось на кочку и снова скрылось в зарослях рогоза. И снова изображение на панораме испортилось, а в наушниках зашипело. Саблин открыл забрало и выпил воды. День уже шёл к полудню.

Она снова ныряла, пряталась, меняла направление. Тварь давно поняла, что за ней охотятся. Её ищут, и теперь старалась надолго из воды не выходить. Люди устали, а это жаба, словно из железа была, ныряла и пряталась, пряталась и уплывала. Аким даже уже не вылезал на берег, только ноги опускал на грунт, и тут же забрасывал их обратно в лодку. Тварь уже где-то плюхалась в воду на обратной стороне острова и плыла прочь.

— Придётся всё-таки миной ей врезать, — произнёс Кудряшов.