Охота

— Ах, женаты? — Она сделал вид, что удивлена. — А я, кстати, к вам в жёны и не набиваюсь. Мне от вас совсем другое нужно.

— И что же, любовь что ли? — Спросил он.

— Нет, — Панова вдруг стала серьёзна. — У меня завтра овуляция.

— Что? — Не понял Аким.

— У меня завтра выйдет яйцеклетка. И я надеюсь, что вы её оплодотворите. Теперь вам ясно?

Он опешил.

— Саблин, вы идиот? — Спросила она строго. — Вы понимаете, что я вам говорю?

— Да понимаю я всё. — Вдруг разозлился Аким.

— У вас хорошие гены, — продолжала Панова. — Я смотрела ваше дело, говорила о вас вашими командирами, смотрела медицинские карты вашей семьи. Я с дедом Сергеем о вас говорила, вернее, о ваших родителях. Об отце и деде. И главное: вы единственный, кто перенёс атаку существа и выжил. Вы очень стойкий человек и ваш биологически материал по качеству выше среднего.

— Ага, — произнёс Аким удивлённо и даже глупо, — вот оно как.

— Да, и так как мне уже пора беременеть я выбрала вас как отца будущего ребёнка. В будущем, нам нужны будут стойкие и выносливые люди. Упрямые и неуступчивые солдаты. Как раз такие, как вы.

— Ага, — ещё более тупо произнести это слово было нельзя, но, кажется, у Саблина получилось.

— Что вы «агакаете» всё время? — Раздражённо спросила она. — Вы готовы? Осталось проварить только одну функцию вашего организма.

— Какую? — Спросил Саблин.

— Детородную, — чётко выговорила Панова.

Она потянула за «горло» своего костюма. Он нелегко, но тянулся, а она с трудом стала выбираться из него, сначала локоть одной руки, потом ключица. Затем показалась её не большая грудь. Он смотрел на всё это удивлённо и даже, наверное, отстранённо.

— Да не бойтесь вы, — зло сказала она. — Ничего ужасного с вами не произойдёт. Это даже не любовь. Просто акт зачатия. Если вам не удобно, можно без объятий и поцелуев.

— Да я и не боюсь, — сказал он, хотя у самого задрожали пальцы как перед боем.

— Не боитесь — так помогите, чего вы сидите, — говорила она, всё ещё борясь со своим костюмом.

Он поднялся со стула и стал помогать ей освобождаться от тугой, эластичной ткани. И пальцы его продолжали предательски дрожать. А Панова всё это прекрасно видела и улыбалась. Видимо, ей нравилось его волнение.