Чирикнул домофон. Антон дернул дверь на себя, и в лицо дохнуло едва уловимым запахом пыли. Он зашел в лифт с хозяйским видом, будто много раз здесь бывал. Я даже подумала, что он сам нажмет кнопку, но нет. Пришлось мне давить на жеваный кругляшок с потертой девяткой.
Я потерла плечи.
Но когда двери лифта разъехались, на площадке нас ждал не Лестер, а мама. Она мало изменилась за три года: в каштановых, забранных в хвостик волосах, прибавилось седины, знакомая клетчатая рубашка, которую она всегда носила дома, потускнела от стирки и сидела свободнее. Сама она стала будто бы ниже ростом – или просто так ссутулилась, что уже не могла распрямиться.
Мама внимательно разглядывала меня сквозь толстые стекла очков.
– Ты такая большая стала, – сказала она.
Я проглотила подступивший ком. Наверняка она говорила не о росте, а о первых морщинах на моем лице. На секунду мне даже показалось, что она все поняла.
– Здравствуйте! – Антон вышел вперед, на ходу доставая из кармана удостоверение. – Можно пройти? Мы ненадолго.
– Ненадолго… – эхом повторила мама, всматриваясь в корочку. – Петр Сергеич. Это от вас она звонила? – Антон поднял брови, но мама уже переключилась на меня. – Ты бы хоть предупредила, Вера. Летела долго? И уже потерялась! А вещи? В аэропорту оставила? Ты как всегда!
Я зависла. Откуда летела? Какой аэропорт? Что Лестер ей наплел?
Вдруг из квартиры послышалось недовольное мяуканье, которое невозможно было не узнать. Наум! Я бросилась на звук. Кот сидел у порога и с важным видом вылизывал переднюю лапу. Я неуклюже подхватила его на руки, но тут же отпустила – недовольно крякнув, кот царапнул меня по щеке.
– А вот и наша Вера! – радостно сообщил знакомый голос.
Прежде, чем я успела понять, где он, перед лицом выросла широкая спина Антона. Лестера я увидела мельком. Он стоял у стеночки, заложив костлявые руки за спину, и почти сливался с обстановкой: льняные штаны и рубашка по тону мало отличались от обоев, седые волосы в тусклом свете казались пепельно-серыми. Когда мы виделись в последний раз, в его груди зияла дыра размером с кулак, а сейчас, если не считать худобы и выцветших глаз, смотрящих в пустоту, он выглядел почти нормально.
– Ты кто такой? – спросил Антон, взглядом ошаривая пространство.
– А… – Тонкие губы Лестера расплылись в улыбке. – Защитник. Молодец, моя радость. Без защиты сейчас никуда.
– И не говорите, Сережа, – подхватила мама, запирая дверь. – Столько жуликов вокруг. Я уже к телефону боюсь подходить. Вечно что-то предлагают.
Антон молча переводил взгляд с Лестера на маму. Потом посмотрел на меня.
– Кто это?
– Друг, – мягко ответил Лестер. – А ты. – Он протянул руку ладонью от себя, ощупывая воздух перед Антоном. – Ты вернулась. Мы с Прохиндеем скучали.
Наум вальяжно двинулся в его сторону.
– Вернулась наша Вера! – подхватила мама. – Похудела как. Неудивительно! В америках-то этих нормальной еды нет. Одни макароны небось. Я тебя хоть накормлю как следует. Мой руки.