– Мою светлость давно перестали беспокоить подобные мелочи, – поморщился Дайон, разминая указательным пальцем шейный позвонок. – Итак, можете ли вы вернуть меня назад? У меня там, понимаете ли, герцогство без присмотра.
– Могу, – уверенно кивнул Одаренный. – Для этого потребуется сначала перенестись сквозь пространство, чтобы оказаться в нужной части замка, а затем провести ритуал и открыть портал во времени.
– Возможно открыть его для двоих?
– Смотря кто второй, – осторожно заметил Одаренный.
– Женщина.
– Она из этого времени?
– Да.
– Боюсь, что это будет весьма затруднительно, ваша светлость.
– Почему?
– Нужна привязка. Только на этот раз – к будущему.
– Но ведь я как-то перенесся сюда, – Дайон не стал скрывать свое раздражение.
Одаренный тяжело вздохнул:
– Вы – уникальный случай. Человек двух времен. Живя в будущем, вы не могли отпустить прошлое. Вот почему вы здесь. Но для того чтобы я смог открыть портал в ваше время, связь с будущим должна быть сильнее. Перед тем как переместиться в прошлый раз, вы почувствовали себя в своей эпохе чужим. А к нашему семьсот девятому вас тянули нерешенные вопросы и незажившие раны. Теперь все должно быть наоборот. Вам придется сосредоточиться на том, что важно для вас в семьсот восемнадцатом. И отпустить свое прошлое. Оставить нас, – он со слабой улыбкой оглядел свое небогатое жилище, – позади. Вы к этому готовы?
Дайон инстинктивно повертел головой, будто речь и вправду шла о скромном доме Одаренного. Готов ли он расстаться со Смутой? Сумел ли залечить старые раны? К своему удивлению, герцог осознал, что, похоже, сумел. Ему больше не снились кошмары и даже головные боли с некоторых пор не давали о себе знать. Воспоминания о казематах не сдавливали внутренности ледяной хваткой. Астор ле Бриенн превратился из навевающего ужас призрака в обычного человека, чересчур честолюбивого и излишне самонадеянного, да к тому же еще и мертвого. Готов ли он отпустить свое прошлое? Готов.
Сложность заключалась в другом. Дайон л’Эстре отчаянно не желал менять бурлящую событиями жизнь графа Йонатана де Грандье на размеренную рутину герцога Левансийского. Там, в семьсот восемнадцатом, осталась благоустроенность, комфорт, высокое положение в обществе, всеобщее послушание и власть. Здесь он получил взамен холодную палатку, посредственную похлебку из общего котла, дружеские, а иногда и не очень, пинки, политические преследования и смерть, ходящую по пятам. А заодно – уважение, заслуженное поступками, а не именем. Право действовать вместо того, чтобы отдавать приказы. Свежий лесной воздух вместо удушающей атмосферы собственного замка. Сообщество единомышленников вместо гнетущего одиночества. А вместо ночных кошмаров… Дайон зажмурился и потер пальцами виски. Виола – лучшее, что случилось с ним за эти годы, и неважно, на какую из временных линий смотреть. Он не мог бросить Виолу. Это несправедливо по отношению к ней. И несправедливо по отношению к нему. Парадоксальным образом, легко отпустив прошлое, герцог был решительно не готов расстаться с настоящим.
– Нет, – хрипло проговорил он, открыв глаза. – Я не могу соблюсти ваше условие. Во всяком случае, мне… – Слова давались с трудом. – Мне придется как следует все обдумать.
– Ну что ж. Если так, то я пока ничем не могу вам помочь, – развел руками Одаренный. – Приходите, когда осознаете, что хотите вернуться.
– Вы так уверены, что я приду? – приподнял брови герцог.
– Конечно. – Маг улыбнулся.
– Почему?