– Ну, как бы я ни относился к «предчувствиям», ты оказался прав. Комендант уже ко мне примчался. Сообщил, что студенты пытались его опоить сонным зельем.
– Опять? – хохотнул я.
Ректор тоже позволил себе улыбку.
– Ага, каждый год одно и то же. Почему каждый курс думает, что он умнее предыдущего?
– У бедняги Шуана, наверное, на это зелье уже аллергия.
– Почти. Запах он за милю чует. Но тревогу поднимать не стал. Сказал, надо же дать ребятам расслабиться. Расслабились, – мрачно закончил Освальт.
Я покачал головой. Да уж, неудачное совпадение.
– Будешь их наказывать?
Он не думал ни мгновения.
– Если сами не начнут трепать языками – нет. Студенты должны думать, что у них есть свобода воли, а для создания крепкой команды нет ничего лучше, чем совместная попытка обдурить преподавателей и потом надраться. Хотя первокурсники что-то рано распоясались – всего неделя прошла. Обычно они ждут хотя бы пару месяцев.
Я хмыкнул:
– Да ладно?
Когда на первом курсе учился я, мы продержались пять дней, после чего воспользовались первой же возможностью и смылись в город. Точь-в-точь как это сегодня пытались сделать однокурсники Эйри. Она, разумеется, упорно молчала в ответ на все вопросы, что сегодня делала после наступления темноты у авиария. Но у того, кто восемь лет назад сам линял под покровом ночи в Вайль, сложить два и два проблем не составляло. Я даже знал, к какому именно участку стены Эйри и Уин шли в тот злополучный момент.
– Ваш курс был исключением. Еще бы, с тобой-то в заводилах, – Освальт развел руками. – Не удивлен, что именно твоя ученица тоже оказалась замешана в чем-то подобном в первые же дни. Но мы отвлеклись, – его голос посуровел. – Надеюсь, ты будешь очень тщательно выбирать слова, потому что такими обвинениями, как в начале этого разговора, без весомых доказательств не бросаются.
Я кивнул и помолчал, собирая мысли в кучу.
Говорить не хотелось. Во-первых, потому, что придется посвящать ректора в некоторые тайны, которые его не касались… раньше. Увы, это дополнение было критически важным. Мое противостояние с Колларом оставалось исключительно нашим с ним делом, пока от этого не страдала Небесная академия. А слух, что у нас здесь грифоны нападают на зеленых новичков, пойти ей во благо никак не мог.
Во-вторых, доказательств-то как раз у меня и не было. Только слова.
Весь мой расчет основывался на том, что Освальт – человек надежный и далеко не дурак. Когда я бросил Грифонью стражу и вернулся сюда, он не стал спрашивать, в чем дело. Многозначительно обронил, что истории в столице бывают разные, особенно с теми, кто носит высокий титул и лично знаком с королевской семьей, а здесь, на Облачных вершинах, всегда рады талантам. Когда я неожиданно пришел к нему с просьбой принять в академию та-хея, и это незадолго до начала учебы, ректор тоже не стал допытываться, зачем мне это надо, потому что девочка явно не была ни моей любовницей, ни внебрачной дочерью. Единственное, о чем он тогда попросил, это чтобы были соблюдены формальности, поскольку незаконных отпрысков богатеньких папаш к нам пристраивали учиться не раз. В том числе через самого Освальта.
В общем, он все понимал. Оставалось молиться богам, чтобы и сейчас он все понял правильно. Потому что, в-третьих и в-главных, Паук был проблемой не только для меня.
Коллар – архей, то есть один из сотни самых могущественных людей в Аэнвине. Бумаги о его назначении в Небесную академию подписаны самим королем. Я пригрозил Пауку, что при обострении конфликта король прислушается к наездникам, а не к магам, но в действительности не было никакой гарантии, что именно так и произойдет. В любом случае архей мог устроить всей академии очень неприятную жизнь. А Освальту, естественно, это было не нужно.