— Может быть… — любезно согласилась я, и на лице стража нарисовалось облегчение.
Мимо нас с горшком и сковородкой прошмыгнул молоденький страж. Другой нес завернутый в простыню грязный костюм.
— Может быть, о чем-то умолчу, если вы вернете мою сковородку! — немедленно остановила я дерзкое ограбление.
Что за люди? Одни строят из себя интеллигентов и воруют корзинки прямо из-под носа хозяйки, другие прикрываются нашивками на форме и тащат дорогую сердцу кухонную утварь, с которой мы фактически прошли огонь, воду и нападение мертвеца. Да это как отдать врагу боевой меч и дрессированную виверну в придачу!
— Мы забрали вещественное доказательство! — немедленно ощетинился страж.
— Что вы ей собираетесь доказывать? — уперла я руки в бока. — Что от мертвеца сковородкой можно отбиться? Лучше памятку учите, а сковородку отдайте. Мне на ней еще яичницу жарить.
— Просто отдай ей сковородку, — примирительно пробормотал старший. — От нас не убудет.
— Почему с вас должно убыть мое имущество? — не преминула высказать я недовольство.
— Но как мне ее в рапорте-то описать? — промычал страж.
— Воспользуйтесь фантазией! — забрала я боевую подругу.
Наконец все покинули дом. К слову, первым улизнул кучер с таким видом, будто ночью собирался сбежать на Саут, сесть на корабль до континента и навсегда покинуть Город десяти островов. Народ тянулся гуськом к каретам, а один из стражей, не заботясь, что в тихом квартале голоса разносились на три улицы окрест, начал громко жаловаться:
— Капитан, нам точно конец! Вы не представляете, какие нимфы злопамятные! Я как-то с одной на свою голову связался. Пять лет прошло, а она на каждые именины шлет похоронные венки. И ведь помнит, стерва! До развода этими своими цветочками довела.
Входная дверь была тщательно заперта на замок. Устало поднявшись на второй этаж, я заглянула в дедовскую комнату. Соверен, не обращая внимания на свет, крепко спал. Пришлось плестись в свою комнату, где на узкой кровати стоял тазик с водой, а от окна сквозило так, что на раз гасли свечи.
Таз переместился на пол. Не раздеваясь, я улеглась на неровный матрац, попыталась взбить влажную подушку. Только задремала, а перед мысленным взором поплыли неясные тревожные образы, как обрушился потолок. Нет, конечно, не весь разом, а свалился приличный кусок отсыревшей после дождя побелки. С перепуга я резко села и, как сова, захлопала глазами. С толстого лоскутного одеяла, заметно отсыревшего после потопа, на пол слетели комки, мелкая крошка засыпала ноги. На потолке зияла большая дыра и в ней виднелись тонкие планки перекрытий.
— Ой, ну все! — рыкнула я, вскакивая с кровати, и едва не угодила ногой в злосчастный таз. Да еще из туфли пришлось высыпать крошки побелки.
Что «все» для меня самой оставалось загадкой. Спальня Трэна была непригодна для ночевки, а в единственной комнате, где я поддерживала относительный порядок, дрых без задних ног нахальный захватчик!
Я вошла в спальню и, встав в изножье кровати, некоторое время изучала спящего. Может, его пнуть с кровати? Постелить на полу одеяло и совершенно случайно узурпатора уронить? Все равно же не заметит, а если утром начнет возмущаться, то скажу, мол, сам скатился… Но совесть взыграла.
Оставалось договориться с принципами и поклясться самой себе, что слиняю из комнаты еще до рассвета. Ведь крепко спать рядом с Совереном Гардом ни одна приличная нимфа не рискнет, а неприличная просто не сможет — измучается от соблазна прижаться к теплому крепкому боку, а не страдать от холода. Хорошо, что я приличная, невинная нимфа, решившая в ближайшее время выйти замуж!
В общем, отгоняя странные мысли, я выстроила посреди кровати стену из подушек и тихонечко легла на голый матрац, обтянутый простыней. Из-под тяжелого соседа с трудом, но удалось вытянуть краешек одеяла. Подложив под щеку сложенные ладони, я вырубилась, как от снотворного порошка.
Проснулась в один миг, резко открыла глаза и обнаружила, что рассвет давно наступил. В комнату сочились косые солнечные лучи, и в них растворялся свет по-прежнему горящей на тумбе магической лампы. Но самое главное открытие оказалось и самым неприятным. Баррикада из подушек за ночь рассыпалась, и бессознательное победило! Никаких приличий во сне! Мы с Совереном лежали в позе сложенных ложек, изгиб к изгибу, ладно и филигранно. От его тела шло тепло, грудь прижималась к моей спине, а рука… коварная мужская рука всей тяжестью обнимала меня за пояс!