Хороший вопрос. Никто, конечно! Но учитывая, какой бурной может оказаться сельская жизнь, я бы не отказалась от присутствия, к примеру, Марта Тегу.
Дверь сама собой захлопнулась, отрезая меня от мага. Дрожа как осиновый лист, я обняла себя руками и оглянулась через плечо. На дороге стояла темная карета с горящим на крыше фонарем… Мгновением позже настороженную тишину в клочья разорвал грохот. Коттедж вздрогнул, зазвенели стекла, на крышу террасы посыпалась отвалившаяся черепица. Стук заставлял вжимать голову в плечи. И стало тихо.
Прошла минута, вторая. Не выдержав, я осторожно заглянула в сумрачный холл и позвала:
— Соверен?
Он не отвечал. В пугающем безмолвии раздался странный чавкающий звук.
Его что… ели?!
Недолго думая, я ворвалась в дом, подхватила с подоконника оставленную сковородку и выскочила в гостиную. Большая комната, утопающая в полумраке и безмолвии, была пуста и на первый взгляд казалась в полном порядке, но оконные стекла покрылись крупными трещинами, а циферблат у напольных часов затянулся паутинкой. В воздухе стоял сладковатый запах сожженной плоти. Его ни с чем не перепутаешь!
— Соверен! — стараясь не дышать полной грудью, я сжала покрепче сковородку и вошла в кухню.
Вокруг творился настоящий хаос. Мебель из железного дерева, сколоченная на годы, конечно, выстояла после мощного колдовства, однако стеклянные витрины щерились острыми клыками-осколками, а кухонная утварь, перевернутая и раскиданная, валялась где придется. Соверен сидел над Энбри Полтом. Вернее, над тем, что осталось: кучкой пепла, завернутой в изжеванное одеяние. Казалось, маг не замечал невыносимого зловония, от которого у меня к горлу подступил тошнотворный комок.
В вязкой тишине под моей ногой хрустнул осколок чашки. Гард резко повернул голову. Сильный темный маг во время колдовства — страшное зрелище. Черные глаза были глубокими и недобрыми, взгляд — засасывающим. На лице перетекали и менялись рисунки, словно нанесенные тушью. Сцепленные, агрессивные орнаменты вились даже на веках, сползали на шею, ныряли за ворот свитера. А еще по виску от разбитой брови стекала струйка крови, в полутьме казавшаяся черной.
— Соверен… — осторожно позвала я. Он мгновенно вышел из транса, магия погасла: исчезли рисунки, потухли глаза.
— В карету ты, конечно, не пошла. Никогда не слушаешь, что тебя говорят? — хрипловато спросил он.
— Слушаю! Сначала было слишком громко, потом чересчур тихо, и тут я испугалась.
— Когда боишься, бежать надо, а не возвращаться, — вдруг надумал он учить меня уму-разуму. — Ты пришла меня спасти или прикончить?
— А? — непонимающе я посмотрела на сковородку в своих руках.
Соверен поднялся. Поморщившись, стер ладонью кровь.
— Ты ранен, — пробормотала я не в силах пошевелиться.
Он повернулся к раковине, видимо, рассчитывая умыться. Дернул вентиль… и кран вместе со злосчастным вентилем с грохотом выпали из гнезда. В лицо мага злобно выплюнуло шипящий ледяной фонтан. В общем, умылся вместе с одеждой. Замерло все: время, я, Соверен. Сожженный труп не шевелился… В глубине трубы недовольно ворчало и булькало. Оплеванный — к-хм — облитый Гард оперся о край каменной раковины ладонями, опустил голову. С волос, подбородка и кончика носа стекала вода.
— Дать полотенчико? — осторожно спросила я.
— Стражей.