И в глазах – печаль безысходная. Хлопает дверью и ныряет в кабинет. Что, думаю, за напасти? А ну, скачками на камбуз... чего ещё там приключилось?
Прибегаю туда, а там в варочном стоит Александр Васильевич и печально ковыряет в носу.
– Завтрак готов? – спрашиваю, а сам нервно вокруг смотрю; что же тут не так?
– Не готов, – грустно качает он своей несоразмерной головой.
– Как это – «не готов»?! Рехнулись? Щас команда жрать придёт! Вы чё?!
– Вот, – кивает на котёл, – ночальник штаба отмывать зоставили. Я с вечера покрасил, чтоб не ржовело...
Заглядываю внутрь котла – матка бозка! – а там выкрашено всё... свинцовым суриком... густо... в два или три слоя... всё нутро... это писец!
С первым же попутным транспортом его отправили на хер – в «роспоряжение» командующего Камчатской флотилией. Он смотрел на нас глазами коровы, которую ведут на убой, и я поймал себя не том, что хотя и чувствую облегчение, но мне тоже почему-то немного грустно.
Вот так. И всё токое, и третье-десятое...
МЕБЕЛЬ
– Шо такое?
– А фиг знает. Всем в базовский клуб, комбриг весь гарнизон собирает. И ваших, и наших. Всех…
– А вы чё, не в курсях?
– Не...
– Ну, ты даёшь! Вся Бечевинка знает, а он не знает.
– Да не тяни за кожу, говори уже!
– Мыкола, который с бербазы, нажрался в сиську и жену скалкой отлупил. Живого места на бабе нет, рожа вся синяя...
– Гы!..
– Ща комбриг ему устроит...
– Извлечение!