Улыбка Филдинга исчезла, растворилась в уголках губ, но внутри себя он продолжал ликовать.
— Ты и сама теперь не будешь жить так роскошно, Ада. Верно? Может, и для тебя теперь счастье будет заключаться в том, чтобы найти конуру получше. Твоя возможность жить в стране счастья истекает в ту минуту, когда Дэйзи уйдет от тебя.
— Дэйзи никуда не уйдет!
— Нет? А ты спроси ее.
Мать и дочь смотрели друг на друга в молчании. Наконец Дэйзи сказала, бросив быстрый взгляд на мужа:
— Думаю, Джим уже догадался, что я не останусь. Похоже, он знал об этом несколько последних дней. Как, Джим? Ты не собираешься просить меня остаться?
— Нет.
— А я собираюсь, — резко сказала миссис Филдинг. — Ты не можешь вот так просто взять и уйти сейчас. Я так старалась. Я делала все возможное, чтобы сохранить ваш брак…
Филдинг рассмеялся:
— Люди сами должны укреплять свою семью, моя дорогая Ада. Вспомни, к примеру, нашу. Этот парень, по фамилии Филдинг, за которого ты вышла замуж, был ведь не так уж плох. Он, конечно, не был каким-то там героем, не мог позволить себе заключить договор, навроде того, что есть у вас. Но он обожал тебя, думал, что ты самая чудесная, добродетельная, правдивая…
— Хватит. Я не хочу тебя слушать.
— Самая правдивая.
— Оставь ее в покое, Филдинг, — вмешался Джим. — Ты уже напился крови. Угомонись.
— Может, мне понравился ее вкус, и я хочу еще…
— От этого пострадает Дэйзи. Подумай!
— Подумать о крови Дэйзи? Ладно, я подумаю. — Тут лицо Филдинга приобрело преувеличенно серьезное выражение, как у актера, играющего врача в телесериале. — В ее крови присутствуют некоторые гены, они могут перейти к ее детям и превратить их в чудовищ. Таких же, как ее отец. Верно?
— Ты же знаешь, никто не говорит о чудовищах.
— А Ада говорит. По правде сказать, она становится не совсем нормальной, когда речь заходит именно об этом. Но, наверное, чувство вины всех нас неизбежно делает сумасшедшими, хоть немного.
— Ты, Филдинг, что-то больно хорошо разбираешься в этом предмете, похоже, большой спец по чувству вины, — заметил Пината.
— Еще какой!