Кто-то в моей могиле

— На этот раз ты заглянула в своих заботах слишком далеко: ты принялась заботиться о внуках вместо того, чтобы позаботиться о дочери.

— Вернемся к Камилле, — предложил Пината. — Нет никакого сомнения, что ты собирался получить свою долю из той суммы, которую вы хотели выцарапать у твоей бывшей жены?

— Естественно. Ведь идея принадлежала мне.

— И ты был уверен, что она заплатит?

— Да.

— Почему?

— Старые добрые времена и все такое. Я же говорил, Ада очень сентиментальна.

— Я тоже уже говорил, что две тысячи долларов многовато даже за старые добрые времена.

Филдинг пожал плечами:

— Когда-то мы очень крепко дружили. В округе нас называли тремя мушкетерами.

— Неужели? — Пината с трудом мог поверить, что миссис Филдинг, с ее очевидными расовыми предрассудками, могла когда-то поддерживать дружеские отношения с мексиканским пастухом. Но если бы Филдинг говорил неправду, Ада Филдинг обязательно бы возразила, а она даже не пыталась.

«Ладно. Значит, она изменилась с того времени, — подумал Пината. — Может, годы, проведенные с Филдингом, ожесточили ее настолько, что у нее возникло предубеждение против всего, что составляло часть ее прежней жизни. Не могу ее винить».

— Значит, идея заключалась в том, — продолжал он, — что Камилла приезжает в Сан-Феличе, получает деньги и возвращается в Альбукерке. Твою долю он тоже туда привозит?

На лице Филдинга отразилось легкое замешательство:

— Конечно.

— Ты ему доверял?

— А куда было деваться?

— Ну, к примеру, ты мог поехать с ним сюда. Подобное решение в данных обстоятельствах казалось бы достаточно логичным. Верно?

— Мне было все равно.

Ответ звучал довольно странно, особенно для такого опытного проходимца, как Филдинг.