Казалось, Филдинг не расслышал жену.
— Я ее подвел. Я всегда ее подводил. Даже в прошлый понедельник я от нее сбежал, смылся без всяких объяснений, не извинившись. Я трус. Я тунеядец. Пината назвал меня именно так — тунеядец.
— Я уже слышала от тебя все это. Ты мне все рассказывал. А теперь почему бы тебе об этом не забыть? По-моему, он сам тот еще наглец. Может, он тунеядец почище тебя.
— Вот и ты назвала меня тунеядцем.
— Нет, нет, я вовсе не это имела в виду. Я только…
— Ты имеешь право думать именно так. Это правда.
Она вдруг наклонилась и с размаху ударила кулаком по столу:
— Какого черта ты не запрешь свой проклятый чемодан и не оставишь его в покое?
Он посмотрел на нее с выражением печали и нежности:
— Тебе не подобает так кричать, Мюриэл.
— Почему бы нет? Если мне есть о чем кричать, отчего же мне не кричать?
— Потому что подобного рода поведение не красит даму. «Во всем колчане Дьявола нет стрелы для сладкоголосого сердца».
— У тебя на все готов ответ, да? Даже если ты выдергиваешь его из Библии.
— Из лорда Байрона, не из Библии.
— Стэн, пожалуйста, убери чемодан. — Она подняла с пола цепочку-подарок и протянула ему. — Давай все сложим, запрем и снова засунем чемодан под кровать — и просто сделаем вид, что мы его никогда не открывали. Как? Я тебе помогу.
— Не надо. Я могу все сделать сам.
— Ну так сделай. Сделай же!
— Ладно, — он принялся складывать в обшарпанный чемодан все свои сокровища: фотографии, письма, вырезки, кусочки окаменелого дерева, палку из цирка и шкатулку из игл дикобраза. — Мне пятьдесят три, — внезапно произнес он.
— Да, я знаю. Ты выглядишь гораздо моложе. У тебя прекрасная шевелюра. Спорю, что многие моложе сорока позавидуют…
— Пятьдесят три, и это все, что у меня есть от прожитых лет. Не много?