Когда-то Семен Крачковский имел в Москве антикварный магазин, весьма серьезную клиентуру, но все изменилось в тот самый день, когда однажды в его магазин заглянула тридцатилетняя англичанка. Крачковский, неплохо знавший английский язык, вызвался быть ее гидом по городу. Не расстались они и на второй день, Крачка (так звали Крачковского приятели) поводил ее по музеям, а потом пригласил на ужин. За несколько дней, проведенных вместе, они настолько сблизились, что Крачковский предложил англичанке выйти за него замуж. Так поступить мог только отъявленный шарлатан или неисправимый романтик, каковым всегда был Крачка. Англичанка, видно, ошарашенная небывалой напористостью русского, пообещала подумать и вернулась в Лондон. Некоторое время они переписывались, содержание писем вполне подошло бы для определения «роман в стихах», а через полгода, получив согласие, Крачка продал свой антикварный бизнес и укатил в Лондон. С тех самых пор о нем никто ничего не слышал.
– Стерва она оказалась, – продолжил Феликс. – Обобрала его до нитки и съехала с каким-то хахалем. Знаешь, среди англичанок такие не редкость, – пояснил он, глядя на удивленное лицо Потапа. – А потом, она не совсем даже и англичанка, не то испанка, не то албанка. Темная история… Сейчас ее полиция по всей Европе ищет. Вот только сомневаюсь, что найдут. Может, ее и в живых-то уже нет. Оказывается, она втиралась к мужикам в доверие, обирала их, а потом исчезала. Я тут как-то с Крачковским пересекался, и он мне рассказал, что у нее таких мужиков, как он, не менее трех десятков было. И это только тех, кого полиция официально разыскивает. Так что у этой дамочки весьма богатая криминальная биография.
– Интересно было бы с ним пообщаться.
– Ну если у тебя есть необходимость, чтобы тебе поплакались в жилетку, тогда пожалуйста, – пожал плечами Феликс и, вытащив телефон, полистал среди контактов. – Ага, нашел… Записывай…
– Ничего, я и так запомню, – хмыкнул Феоктистов.
– Тогда запоминай… Триста семнадцать, двадцать четыре… Ладно, Потап, мне нужно поторапливаться. Есть встречи, на которые опаздывать нежелательно. Даже аристократам…
Вышли вместе. Феликс заторопился к «Роллс-Ройсу» представительского класса, а Потап зашагал к предусмотрительно распахнутой калитке. Сразу за деревьями, посаженными по периметру усадьбы, проходило шоссе, шум от которого, прорываясь через высокие кроны кипарисов, проникал и на ухоженную территорию участка.
– Значит, договорились, – крикнул ему Феликс, устраиваясь в мягком кожаном кресле автомобиля. – Завтра у меня… – Но тут же, поморщившись, поправился: – Лучше послезавтра… Завтра не могу.
Интересно, что же такого у него запланировано на завтра? Наверняка рандеву с какой-нибудь сексапильной сотрудницей. А может быть, его ждет очередная игра в крикет в каком-нибудь элитном клубе, куда должен заявиться кто-нибудь из членов правительства? Феликс никогда не пренебрегал нужными знакомствами.
– Договорились.
Ворота неслышно разъехались, и «Роллс-Ройс», выехав со двора, мгновенно вписался в плотное уличное движение.
Ненастье понемногу закрывало город серой мглой. Перистые облака плотным слоем медленно плыли над улицами, едва не цепляя рыхлыми брюшинами небоскребы. С Темзы, чуть не сорвав шляпу, ударил порыв ветра. Повертев головой, Феоктистов поморщился – никакого просвета! Затянуло километров на двести.
Приподняв воротник, он вышел на улицу. Эту часть города Потап знал весьма неплохо. До предоставленной ему квартиры всего-то рукой подать, но идти туда пока не хотелось. На аукцион «Кристи» тоже уже не поедешь, вряд ли в послеобеденное время можно отыскать нужных людей. Большая их часть разбрелась по пабам да по ресторанам, а те немногие, что еще оставались, были безнадежными трудоголиками или, проявляя невиданное усердие, рассчитывали в ближайшее время получить надбавку к жалованью.
Залы, где могли выставляться картины, тоже закрыты. Оставались антикварные лавки. Благо, что их в Лондоне несметное число.
Прозвеневший звонок отвлек от невеселых мыслей. Кто бы это мог быть?
– Слушаю.
– Потап, старик, это я! – услышал он обрадованный голос.
– Кто я?
– Крачковский… Семен!
– Крачка?