– Выкладывай…
Гельмут посмотрел в окно: небосвод затягивало темно-серыми тяжелыми тучами. Наверняка пойдет дождь. Может быть, прольет даже сильный ливень, жаль, что не прихватил с собой зонта. Впрочем, незадача нисколько не повлияла на общее приподнятое настроение. Откуда-то появилась уверенность, что следующий день заладится.
– Возможно, стоит как-то незаметно проникнуть к нему в дом и посмотреть поближе, чем они занимаются? – предложил Цайнер.
Гельмут поморщился, как от зубной боли, у Отто была еще одна нехорошая черта – он заигрывался, и его постоянно следовало придерживать за уздцы, как скаковую лошадь, вышедшую на манеж. Не делай этого, он таких дров наломает, что потом целым отделом не разгребешь!
– А если он узнает и пожалуется, тогда что? Хочешь потерять работу?
– Нет.
– Я тоже не хочу. Нужно действовать наверняка. Пока ведем наблюдение и собираем доказательную базу, а там будем ставить вопрос об их задержании. Для начала поставим их телефон на прослушку и установим в его магазине факсовый перехват сообщений. Разрешение постараюсь получить сегодня же… А ты подумай, где лучше установить машину с подслушивающим оборудованием, чтобы не бросалась в глаза.
– Понял, шеф.
Средства наружного наблюдения были установлены в ближайший вечер, сразу же после ухода Шрайбера из квартиры. Всего-то три «жучка», встроенных в телефонные трубки. Еще два видеоглазка были вмонтированы в комнатах. Один, работавший при обычном освещении, был встроен в зале на высокую хрустальную люстру таким образом, что контролировал практически каждый угол помещения, а другой, прилаженный над дверью спальни, с инфракрасной системой, использовался в условиях ограниченной видимости.
Так что уже через пару дней в распоряжении Гельмута Пельца были не только телефонные разговоры, но и видеозаписи спальни. В общении с прекрасным полом Шрайбер поступал прямолинейно: он не пел соловьем, как нередко случается с мужчинами, чтобы расположить женщину к себе, не совершал для нее каких-то приятностей (в виде букетов цветов и бутылки красного вина с хорошей закуской), а просто наваливался тучным телом на ее гибкую тонкую фигуру, буквально вжимая в ложе, несколько раз дрыгался короткими ногами и, тяжело дыша, откатывался в сторону.
В какой-то момент Гельмут поймал себя на ревности. Откуда взялось это неприятное щемящее чувство? Ведь об этой девушке он узнал всего лишь несколько дней назад.
Более странную пару трудно было себе представить: он был немолод, изрядно плешив, к тому же располнел раньше срока, она – молодая, изящная, гибкая как лесная ласка. Столь непохожих людей может связывать если не любовь (а судя по тому, что он увидел, здесь не пахло даже простой привязанностью), то очень серьезное дело, и этим делом был антикварный бизнес.
Телефонные звонки оставляли немало вопросов. Круг общения Шрайбера оказался невероятно широким: какие-то срочные дела у него имелись в Америке, где клиенты спрашивали о товаре, были звонки из России, но особенно часто Александр связывался с Грецией. Разговор проходил по-русски, человек с грузинским акцентом интересовался какими-то «покрывалами». За этим таинственным словом могло прятаться все, что угодно: картина, икона или же какой-нибудь редкий гобелен. Но то, что в него вкладывалось криминальное содержание, Гельмут ни на минуту не сомневался.
Был еще один странный звонок из Лондона. Неведомый абонент, говоривший по-русски, но с характерными старческими интонациями, спрашивал, готов ли Шрайбер принять груз. На что тот энергично отвечал, что уже давно готов и что для посылки у него даже заготовлено весьма подходящее место. Отследить точный адрес звонка не удалось, он был снабжен какими-то чувствительными блокирующими устройствами, о которые ломалась хитроумная полицейская аппаратура, но то, что исходил он из самого центра Лондона, не вызывало сомнений.
За несколько дней наблюдений на адрес Шрайбера было отправлено несколько факсов. В большей части они касались его непосредственной работы: спрашивали о поступивших полотнах, интересовались ценой, совершали заказы, сообщали о намерениях заключить контракт. Но два факса, пришедших из Греции, насторожили всерьез. В них сообщалось о том, что прибыл «
На четвертый день наблюдения за домом Шрайбера из Греции пришел еще один факс: «
Ровно в половине девятого следующего дня тот выехал из своего дома на черной «Тойоте» и направился в сторону антикварного магазина. Стараясь держаться на почтительном расстоянии, но так, чтобы не упустить Шрайбера из виду, Гельмут поехал за ним. Неожиданно за два квартала от магазина объект свернул в узкий переулок, и, прежде чем Пельц сумел приблизиться, Шрайбер затерялся в лабиринте улиц.
– Проклятье! – невольно выругался Гельмут, посмотрев на Отто Цайнера, равнодушно глазевшего по сторонам. – Ушел… Может, он понял, что за ним следят?
– Не думаю, иначе выдал бы себя пораньше. Просто случайность. Эту часть города он знает лучше нас.
– Если он поехал встречать груз, то мог отправиться в аэропорт или на вокзал.