– Полагаю, письмо было напечатано при помощи той машинки, что мы видели во вчерашнем представлении?
– Несомненно, хотя дело не в этом. Возьмите листок, который вы собирались выбросить в воду, и вы заметите определенное сходство между двумя текстами. Приложив к строке линейку, можно увидеть, что буквы «а», «к», «с» и «я» слегка проваливаются, а «б», «о» и «л», напротив, чуть подскакивают. «М» опускается в нижнем регистре, но подпрыгивает в верхнем. Это связано с несовершенством заводских станков: плечо каждого рычага немного отличается от остальных. Кроме того, «увязающие» литеры располагаются в левой части клавиатуры, а стремящиеся выскочить – в правой. Такое можно наблюдать довольно часто, – сказал Холмс и поджал губы, очевидно производя в уме какие-то подсчеты. – Сорок лапок, на конце каждой по две буквы. Лапки разные, восемьдесят символов тоже отлиты не совсем одинаково. Вероятность того, что две машинки окажутся идентичными, – примерно один к пятистам тысячам. Прибавьте к этому износ, зависящий от особенностей использования. Выходит, преступник, который пишет от руки, изменяя почерк, скорее останется неузнанным, чем тот, что печатает на машине.
Мне показалось, будто Холмс слишком пространно рассуждает об очевидных вещах.
– Чемберлен подписал свое письмо, следовательно машинка, на которой оно напечатано, вероятнее всего, принадлежит ему. Честное слово, Холмс, не понимаю, к чему все эти подробности, – брякнул я, чем несказанно удивил моего друга.
– Когда дело дойдет до Центрального уголовного суда, будут важны любые детали, без сомнения. Предположение, что «машинка, вероятнее всего, принадлежит ему», требует неопровержимого доказательства. От устройства Чемберлен может избавиться, и тогда листок, который вы чуть не выбросили, станет единственной уликой, подтверждающей авторство послания. А оно, между прочим, вполне способно отправить писавшего на виселицу.
– Неужели?
– Да, если мы не помешаем ему осуществить задуманное. Вы не замечаете признаков психопатии в речи этого шарлатана? По-моему, он из тех, кто может бесконечно улыбаться, затевая страшную подлость. Посмотрите, пожалуйста, на письмо и на конверт. Просто посмотрите, не читая!
Я повиновался, однако мне пришло в голову лишь то, что и само послание, и адрес напечатаны на одной машинке. Мой друг хотел услышать не это.
– Текст письма более четкий, чем надпись на конверте, – наконец догадался я.
– Что вы имеете в виду?
– Буквы кажутся более яркими.
– Прекрасно, Ватсон! Лента, с помощью которой печатали адрес, уже износилась. А та, что послужила для письма, хотя и не новая, но гораздо менее истертая. Можно подумать, будто эти два текста, несмотря на совпадение указанных дат, созданы с промежутком в несколько дней, вплоть до двух недель.
– Но Герни там и там указал день получения.
– Карандашную пометку нетрудно подделать.
– А вдруг Чемберлен сначала отпечатал адрес, а перед тем, как взяться за письмо, заменил ленту в машинке, чтобы оно выглядело лучше?
– Мой дорогой Ватсон, я готов побиться с вами об заклад, что ни один человек из ста не будет заранее подписывать конверт. Кроме того, Чемберлен, скорее всего, сменил бы ленту еще до написания адреса или вовсе махнул бы на это рукой. Так или иначе, лента, которая была в машинке, когда печатали письмо, не новая. Можете не сомневаться, оно написано задолго до даты, указанной в последней строке. Через увеличительное стекло вы увидите, что она будто слегка размазана. Машинка произведена фирмой «Е. Ремингтон и сыновья» в Илионе, штат Нью-Йорк. Эта великолепная модель позволяет вернуться на один интервал назад, чтобы заново напечатать букву, в которой была допущена ошибка. Дата отбита два-три раза, чтобы беглый взгляд не заметил истертости ленты.
– Выходит, Чемберлен написал примирительное послание, продержал его у себя две недели и только потом, допечатав число и месяц, отправил Герни? Но зачем?
Холмс вложил лист в конверт и вернул на прежнее место в бюро.
– Письмо не было отправлено, Ватсон.
– Как же штемпель и почтовая марка?
ebooksa