Статист

— Отпираться не стану — был грех. И не жалею. А ты?

— Не знаю. Как я Давиду в глаза смотреть буду?

— Он тебе смотрит — и ничего.

— Речь не о нём, а обо мне. Врать не люблю.

— Ну и не ври. Просто уйди — и всё.

Дальше смотреть и слушать у Гриневского не хватило нервов. Выключив аппаратуру, он пошёл к бару, достал бутылку со своим любимым виски, вернулся в кресло и сделал несколько больших глотков из широкого горлышка. Крепости напитка он не ощутил. Посмотрев через бутылку на свет настольной лампы, Гриневский удивлённо хмыкнул, потом поднёс горлышко к носу, понюхал и приложился к бутылке основательно. По телу разлилось тепло, исчезла дрожь в руках. Теперь можно спокойно обдумать план дальнейших действий.

— Что же вы наделали, идиоты? Что вы наделали? — произнёс он мысли вслух. — Вы же из меня монстра делаете. Я же не могу это так оставить. Побыть одной захотелось, дорогая? Будь по-твоему. Исполнять желания супруги — для меня закон.

Гриневский замахнулся пустой бутылкой на экран телевизора, но, тут же погасив вспышку ярости, поставил её на пол, взял со стола мобильный телефон и позвонил начальнику своей службы безопасности.

— Анатолий, зайди ко мне, — сказал он спокойным голосом. Когда тот через пару минут вошёл в кабинет, Давид почти безразличным тоном спросил: — Кто-нибудь видел эту запись?

— Не думаю, — ответил начальник службы безопасности. — Даша изъяла флешку сразу, как только они покинули офис, и передала моему человеку. Тот привёз мне, а я отдал тебе. Так что маловероятно, чтобы кто-то успел сунуть нос в это дело.

— Это хорошо, — произнёс Гриневский, жестом приглашая Анатолия присесть в кресло напротив. — Выпить хочешь?

— Нет, спасибо! Последнее время что-то голова часто болит, так что я лучше воздержусь.

— Ладно, как хочешь. Я, пожалуй, тоже воздержусь. Свою порцию я уже выпил. Где Роман?

— У себя в комнате. Вернулся один на такси. Доложил мне, что твоя жена решила заночевать в своей городской квартире.

— Это я знаю. Она мне недавно звонила.

— На записи что-то серьёзное?

— Серьёзнее некуда. Этот щенок копает под меня. Более того, он и жену мою подключил к своей грязной игре. Ещё в Москве я понял, что он опасен. Но я и предположить не мог, что он зайдёт так далеко.

— И как далеко он зашёл, осмелюсь спросить?

Вопрос начальника охраны поставил босса в тупик.

Гриневскому меньше всего хотелось, чтобы кто-то узнал о том, что он теперь по праву может считать себя рогоносцем. Самолюбие не позволяло ему быть откровенным даже с тем человеком, который знал о нём больше, чем кто бы то ни было. Подавив в себе накативший приступ гнева, Давид ответил раздражённо: