Статист

— А я говорил! Я предупреждал тебя: Рома не идиот! Не простачок вроде этих кретинов — охранников Шиги! Мой план нужно было доработать только в деталях, и всё получилось бы как надо. Кроме того, в мои планы не входило убивать напарника. Это противоречит неписаному Кодексу чести спецназовца.

— Никто не собирался его убивать. Просто действовать нужно было быстро и наверняка. Потом я бы организовал вашу встречу, как ты того хотел. Его сводный брат накопал слишком много материала на Шигу, и одному Богу известно, куда бы привели его связи. Я не хотел рисковать. Но следует заметить, что со смертью Шиги всё складывается совсем не так уж плохо. Я и предположить не мог, что этот цыган отважится на самоубийство. Это самый мудрый поступок в его жизни. Жалко, конечно, что потеряна такая полезная организация, как «Марс». Он и информацию нужную предоставлял, и оружие по своим каналам доставал, и прикрытие обеспечивал. Но зато теперь можно смело списать всё на бедолагу Эдика. Всю документацию его фирмы пролопатили мои люди и никаких следов, ведущих к нам, не обнаружили. Задержанные «марсиане» ведут себя подобающим образом. Два кретина, которых подставил твой приятель, потянут на пожизненное — улик против них выше крыши. Правда, их психическое состояние вызывает серьёзные опасения. Одному напрочь отбили мозги, а второй так напуган, что больше мычит на допросах, чем даёт показания. Третий участник покушения на подполковника Корнеева, именно в таком свете расследуется дело, мёртв. Так что всё складывается в нашу пользу. Закончу это дело и уйду на повышение с чистой совестью и с чувством выполненного долга. По правде сказать, мне давно хочется освободиться от опеки моего «благодетеля» и убраться от него куда подальше. Думаю, ты был прав: он не задумываясь избавится от меня, когда я перестану быть ему полезным, как и мы поступаем с теми, кто не сумел вовремя соскочить.

— Так ты мне скажешь, кто он? — прервал вопросом брата Алексей. — Может быть, стоит сработать на опережение?

— Вот этого я и боюсь, что ты наделаешь глупостей, а потому и не скажу. Ты можешь позволить себе сорваться и улететь, а у меня семья, положение, мне затеряться очень сложно. Пожалуй, невозможно. Я ведь систему знаю изнутри. Так что лучше спокойно дождаться перевода на новое место и слинять по-тихому.

— Ладно, не хочешь — не говори, — не стал настаивать младший Ярин. — А что думаешь делать с Корнеевым? Он не опасен?

— Ты бы видел его глаза, когда я вошёл к нему в палату, — улыбаясь, сказал Борис. — Я сразу и не понял, откуда этот ужас в глазах, а потом выяснил, что Ваня уверен, что именно его мы хотели убить.

— С чего бы это?

— Да тут, думаю, всё просто. Киллеру, которого завалил Гаршин, было дано задание обеспечить страховку снайпера, то есть добить жертву. Вот он и пытался добить раненого Ваню. В идеале было бы, если бы добил, но, к несчастью Гаршин оказался расторопнее. Теперь Корнеева трогать нельзя, иначе получится, что мы не всех исполнителей взяли и заказчик на свободе. Да и убедил я Борю в ошибочности его страхов. Думаю, что убедил.

— А если нет?

Борис задумался ненадолго, а потом произнёс:

— Да нет, конечно, убедил. Этот Корнеев хоть и туповатый, но не до такой степени, чтобы полагать, что вся эта операция была затеяна ради него. Да и теперь он у нас вроде как герой — я пообещал представить его к награде — и мой боевой заместитель. — При этих словах полковник усмехнулся и добавил: — В его интересах сохранять мне собачью преданность и рассчитывать когда-нибудь занять моё кресло. Карьерных устремлений у Ваньки не отнять. Нет, он не представляет для нас опасности. Пусть поживёт. Пока. А там посмотрим.

— Интересно, как ты общался с этим придурком? Судя по твоему рассказу, у него вырван кусок гортани.

— А планшет на что? Да и ранение у него скорее психологическое. Корнеев — трус. Кстати, как только мне стало известно о характере ранения Ивана, я сразу понял, чья это работа: вспомнил наш разговор, когда ты рассказал, что твой бывший напарник пообещал отстрелить Корнееву кадык. Ха-ха-ха! — Ярин громко расхохотался. — А твой Криницын с юмором! Он мне даже нравится. Сказал — сделал. А какое шоу устроил! Да так ловко всё провернул, что впору его к награде представлять за ликвидацию банды киллеров.

— А ты представь!

— Не могу. Он для меня аноним, как тот парень из стишка советских времён, которого «ищут пожарные, ищет милиция, ищут фотографы в нашей столице, ищут давно, но не могут найти парня какого-то лет двадцати». Твой постарше, конечно. Вам в школе Маршака не читали — зря, а нам читали, даже наизусть заставляли учить «Рассказ о неизвестном герое» Самуила Яковлевича. Видишь, до сих пор помню. А вот братца его награждать придётся за проявленное мужество и спасение жизни непосредственного начальника. Тут уж никуда не денешься. Остальные лавры по праву принадлежат мне: заказчик мёртв, исполнители за решёткой, доказательная база в полном порядке. Так что преступная организация раскрыта благодаря моему ведомству, благодаря моему чуткому руководству, и я вправе рассчитывать на преференции. И я их получу в виде перевода и повышения в должности. Вот тогда мы с тобой, братишка, заживём спокойно и счастливо.

— Ты же знаешь, что спокойная жизнь не для меня, — недовольно произнёс Алексей. — Таким уж я уродился. Извини. Как только ты уедешь, наши пути разойдутся.

— Да ты что, Алёша! Что ты такое говоришь! Как это «разойдутся»? Мы же братья! Если ты не навоевался, я смогу найти тебе работу по душе. На высокой должности мне это будет сделать несложно. Подыщем тебе место в каком-нибудь спецподразделении, и будешь отстреливать бандитов. Тебе ведь этого хочется?

— Думаешь, возьмут одноногого инвалида на службу в полицию?

— Ха, история знает примеры, когда безногие боевыми самолётами управляли! Почему бы тебе не поработать снайпером в каком-нибудь полицейском подразделении. Слава богу, на твой век бандитов хватит — настреляешься ещё.

— В таком случае я не возражаю. Поработаем, братуха.