Как я выжил, не попал в первый же день в замес? Да чудом…
СБУ созвонилось с Администрацией Президента Украины и решила «усугубить» – снять со мной несколько роликов для внутреннего и внешнего пользования. Поскольку мои показания были такими, что могли очень чувствительно затронуть струны души рядового украинца, то же упоминание про ГУЛАГ – они решили записать что-то вроде интервью со мной. С разоблаченным российским шпионом. А там, как мне сказали – и мини-фильм, возможно, снять – минут на тридцать – сорок. В формате разоблачений. И понятное дело, что повезли меня в «придворный» Пятый канал, принадлежащий Президенту лично.
Украинские Геббельсы были вполне себе нормальными людьми, журналистами, у них не было ни копыт, ни рогов – зато было неплохое чувство юмора. Сами по себе – они являлись отличной иллюстрацией к тезису об обыденности зла: ведь и в СССР тридцать седьмого года и в фашистской Германии большинство винтиков той человекоядной машины, государственного молоха, жадно пожирающего человеческие судьбы – были вполне себе обычными людьми, с чувством юмора, с семьями, с детьми. Они просто делали свою работу. Вот и все…
Сначала – мы обговорили план передачи, потом – на его основе сделали список вопросов для ведущего и темник для меня. Записали несколько дублей. Все это время – альфовцы, выделенные мне то ли как охрана, то ли как конвой – маялись от безделья и заигрывали со сновавшими мима симпатичными сотрудницами телестудии…
А потом, прямо посреди записи кто-то ворвался в студию и крикнул «Банковую бомбили!». И с этого момента к нам, как всегда открыв с пинка дверь – ворвалась война…
Украина, Киев. Ул. Банковая 11.
Здание Администрации президента Украины
Чтобы вы понимали ситуацию – второй Майдан в/на Украине не был чем-то отдельным от первого, еще того, оранжевого, образца 2004 года. Майдан-2014 – это был срыв перемирия, заключенного десять лет назад, отказ от того худого мира, который лучше доброй драки. Кроме того, это был и первый шаг в сторону от демократии. Как известно, договоренностью соблюдается, пока она выгодна обоим сторонам. К 2014 году – одна из сторон по итогам десяти предыдущих лет убедилась, что не может демократическим путем ни прийти к власти, ни удерживать ее. И – встала на путь насилия.
А вот третий Майдан – по-моему, стоял особняком. Это был первый майдан, в котором война велась не за власть в стране – а против властей. Любых. Это была чистая оргия разрушения, разжатие долго сжимавшейся пружины народного гнева. Это была первая на постсоветском пространстве война народа против политиков и элит, когда власть не брали, не захватывали – а уничтожали. Не задумываясь о том, как будут жить без нее…
Информацию о резком обострении обстановки на Майдане, совершенном там убийстве – президент получил практически сразу, ему позвонили по телефону. Но правильно оценить степень опасности он не смог – решил, что это хоть серьезный, но инцидент. В связи с произошедшим – президент вызвал к себе командующих Национальной гвардией, министра внутренних дел, председателя СБУ. Он позвонил секретарю СНБОУ[66] – но того не оказалось на месте.
Президент и не подозревал, что секретарь СНБОУ в настоящее время находится в Мариуполе и поднимает войска на мятеж. А с юга – к Киеву движутся вооруженные до зубов банды неонацистов и наемников из Днепропетровска, численностью несколько тысяч человек. Это была личная армия Днепропетровского паханата – крупной и мощной олигархической группировки, находящейся в серьезном конфликте с президентом. Они были вооружены лучше, чем Нацгвардия и обучены американскими инструкторами и десантниками, прошедшими зону АТО и Донецкий аэропорт. У них были винтовки калибра 12,7 и 14,5, крупнокалиберные пулеметы, минометы и реактивные гранатометы. Вместе с ними было до двухсот человек профессиональных наемников – американцев, поляков, англичан, колумбийцев.
Собраться удалось не сразу – долго не было министра МВД. Когда он прибыл – оказалось, что машину министра в городе обстреляли из автоматического оружия. Сам по себе – очень тревожный факт.
Министры доложили о начале работ по блокированию Майдана, в город были введены подразделения КОРД, Сокол и Альфа – соответственно, два МВДшных и СБУшный спецназ. Плюс в городе были подразделения Национальной Гвардии. Все до тошноты напоминало события трехлетней давности, только на сей раз – сразу кровь.
Но пока еще страха не было – было понимание того, что ситуация под контролем, что все не более серьезно, чем тогда, в августе, когда при голосовании по вопросу внесения изменений в Конституцию в правоохранителей, охранявших Раду – бросили боевую гранату и погибли четверо. Даже несмотря на то, что от Банковой до Майдана менее километра по прямой – страха не было. Пока – не было…
Оставшись один – президент полез в ящик рабочего стола – там всегда была фляжка с горячительным. Но – тут же передумал, толкнул ящик обратно, невидящими глазами уставился в стену, словно ища там ответы на вопрос, который он страшился честно задать даже себе самому…
Кто он? Предатель Украины или ее спаситель? Герой или негодяй?
Надо сказать, что он не был ни предателем, ни патентованным злодеем. Просто – он объективно не соответствовал той исторической реальности, в которой находилась Украина и ее народ. Если бы его избрали следом за Кучмой, его, а не сибаритствующего интеллектуала, в жизни не создавшего ничего, ни бизнеса, ни нормальной семьи, ни политической силы (только проблемы… создавать проблемы он был мастер, этот человек) – скорее всего, не было бы того непроходящего кошмара, в котором вот уже долгие годы жила Украина.
Он был неплохим выбором – для мирной страны и нормального, не расколотого перманентной гражданской и социальной войной, озлобленного и опущенного общества. Бизнесмен, олигарх – но это значило то, что он создал что-то своими руками, давал работу людям, знал, что деньги берутся не из тумбочки, и не из печатного станка. Значительная часть бизнеса находится в России – что ж, это обещало передышку, а может и мир в бессмысленной и безумной холодной войне, которую Украина вела против России, и которая большинству украинского народа не принесла ничего кроме горя и нищеты. Прихожанин Московского патриархата – это давало надежду на мирное завершение трагического церковного раскола, на то, что христиане, наконец, станут христианами, и вспомнят, что Бог завещал любить, а не ненавидеть. Семьянин, четверо детей – может, вспомнит о нуждах простых украинцев с детьми, которым нужен не украинский язык, не перемога – которым нужно накормить детей, вырастить их, поставить на ноги – и не для того, чтобы потом получить похоронку.
Но, увы. Не смог он по-настоящему подняться над политической грызней, не хватило у него политической воли – ни для того, чтобы прекратить войну, ни для того, чтобы победоносно ее завершить.
Он хотел, чтобы в противостоянии с Россией победила Украина – но не был готов на крайние меры. От него требовали аналога хорватской операции Буря – стремительной атаки на сепаратистские территории, максимально жестокой их зачистки – но он не отдал такого приказа, потому что понимал: за содеянное придется отвечать. И отвечать – придется лично ему. Причем отвечать придется и в случае победы и в случае поражения – которое при лобовой атаке на сепаратистов, поддерживаемых российской армией более чем вероятно. Те, кто требовал от него Бури – не знал, или не хотел знать, что хотя Хорватия и одержала блистательную, кровавую победу – первый президент Хорватии Франьо Туджман поплатился своим постом и едва не угодил под трибунал. Его просто не переизбрали. Хорватия шла в Европу, а в Европе не место тем, кто отдавал приказы об этнических чистках. Туджмана отправили в политическое небытие, а кое-кто из хорватских генералов – попал под Гаагский трибунал. И это при том, что с Туджмана взять было нечего, так – отставной милицейский генерал. А он – олигарх, с миллиардным бизнесом. С него – можно взять.