— Ясно, Максим… — вразнобой отозвались офицеры.
Двое уже подбегали к обрыву. Остановились, стали вертеться. Из-под мышек у них торчали стволы коротких автоматов. Старший махнул рукой. Еще один человек подбежал к нему. Четвертый остался в стороне, включил фонарик и полез на обрыв, цепляясь за пучки дерна. Видимо, решил проверить, что творится наверху. Наверху все было нормально. Он отошел от обрыва метров на десять, выключил фонарь. Вся округа просматривалась как на ладони. Примятый ветром ковыль, монолитные бетонные опоры стальных конструкций, одну из которых этой ночью предстояло повалить. Диверсант озирался. Все было тихо, но он вдруг почувствовал что-то неладное, насторожился, вытянул шею. Ноздри хищно зашевелились, стали раздуваться.
— Фроленко, ну, шо там, все о’кей? — позвал снизу старший.
— Да, сержант… — отозвался диверсант.
— Так не мучь корову за вымя, тащи сюда свою задницу…
— Иду, сержант…
Но Фроленко определенно что-то почувствовал. Из парня вышел бы толк, имей он побольше мозгов и смекалки. Неясное чувство не отпускало его. Может, дух чужой почуял. Он помялся, отошел в сторону. Это было ошибкой. Так ведь и раздавить можно «беззащитного» спецназовца! Что-то выросло у него за спиной, подсекло ногу, одновременно сильное предплечье сдавило горло. Он даже хрипеть не смог, дергался, как птица в силке. Силушки дурной было много — рванулся, едва не вырвавшись. Ситуацию спас нож спецназовца, вошедший в бок, словно в масло. Ноги диверсанта подкосились, и он упал спиной на землю. Спецназовец помог ему лечь, отстранился, чтобы не забрызгало кровью. Рот его беззвучно открывался. Спецназовец опустился на колени, заткнул ему рот и прошептал, словно убаюкивая:
— Тише, приятель, тише… — Давай без криков, хорошо? Ты же не герой? Тебе же все едино, назад не вернешься…
Диверсант затих, отмучился. В лунном свете поблескивал оскаленный рот, щетинистые усы, залитые кровью.
— Где он там возится, чтоб его… — выругался сержант Горбач — старший в подгруппе диверсантов. — Ладно, панове, не ждем его, вытаскивай взрывчатку…
Диверсанты сгрудились над трещиной, отбрасывали сухую траву. Вскрылась полость, в которую затолкали рюкзаки. Сопели от усердия, вытаскивая их на поверхность, взваливали за спины. Ушастый рядовой Буханка решил посмотреть, что там внутри, потянул за лямку. Взрывчатку из рюкзаков, разумеется, вытащили. Заменили древним хозяйственным мылом в «безымянных» упаковках — решив, что так смешно и надежно.
— Мыло какое-то, блин… — прокомментировал он.
— Нечего разглядывать, — шикнул на него Горбач. — Ты шо, Буханка, специалист? Мыло ему, видите ли, подсунули… Вон Рогаченко с Фроленко — они специалисты, с них и бери пример…
Верзила Рогаченко с «взрывчаткой» на плече уже карабкался на обрыв. Протянул руку, чтобы помочь отдувающемуся сержанту, тот забрался, помог ушастому. Диверсанты побрели к ближайшей опоре, поблескивающей в лунном свете.
— Эй, а где Фроленко? — обнаружил нехватку подчиненных сержант. Трое встали, завертели головами. В окружающем пространстве было безлюдно. Бугры и трава неплохо маскировали лежащих.
— Всем стоять, не шевелиться! Оружие на землю! — вдруг прогремел хорошо поставленный голос. — Спецназ Федеральной службы по борьбе с террором!
Как бульдозером в спину! Хлопцы, засада, москали позорные!!! Все трое оказались как стреноженные кони — мешали рюкзаки с мылом. Рассыпались, загалдели, стали стряхивать с себя неудобную ношу, чтобы дотянуться до автоматов. Подпрыгивал, как конь, самый рослый боец — рядовой Рогаченко. Очередь над головами пользы не возымела. Ну что ж, всего лишь убедились, что имеют дело с упертыми фанатиками, не знающими, что такое смерть!
— Огонь, хлопцы, огонь, гаси москалюк!!! — визжал, как подорванный, сержант Горбач. Он первым избавился от рюкзака, повалился на колени, вскидывая ствол. Вторая очередь ударила точнее, вырвала автомат, давая понять, что это не игрушка. Сержант заголосил, покатился на спину.
Остальные успели по разу выстрелить. Но били вслепую, не видя мишеней. Они не оставляли спецназу выбора. Все трое ударили на поражение. Диверсантов расшвыряло, как огородные пугала по грядкам. Рослый Рогаченко катился вниз, давя полынь. Бронежилеты украинские спецназовцы сегодня не надели. Не было нужды, считалось, что достаточно одного российского камуфляжа. Кувыркался через голову, впитывая свинец в организм, ушастый Буханка — раскинулся, как на пляже в солнечный день. Спецназовцы прекратили огонь — кого-то и живым надо брать. Задергался сержант Горбач — словно жаба за воротник попала! Одутловатая физиономия раскалилась, как фонарь. Матерясь на весь белый свет, он выхватил пистолет Макарова, принялся лупить в черную ночь! Стрелял не туда, оттого и не спешили его «удалять». Он выпустил пять пуль (из восьми возможных) — и вдруг, захохотав диким смехом, приставил ствол пистолета к рюкзаку, нажал на спуск! Герой, решил жизнь отдать, но уничтожить всех врагов! Спецназовцы с любопытством смотрели на этот спектакль — они знали, что в рюкзаках. А сержант Горбач опять истошно орал, всаживая в рюкзак последние пули. Рвалась ткань, лопались коробки, летели пахучие куски «советского» хозяйственного мыла.
Несостоявшийся самоубийца тупо смотрел на истерзанный рюкзак, который почему-то не взрывался. Поднял голову, почувствовав, что рядом кто-то стоит.