— Шо, проснулся, да? — встрепенулся Кач и повернулся. Морщинистое лицо перекосила мстительная гримаса. — Вот и славно, вот и погутарим…
Продолжить беседу, к счастью, не удалось. Два взрыва слились в один. Оглушительная пауза — и хлынул мощный камнепад! Камни дребезжали, катились с дробным перестуком, издавая подозрительный гул. Что-то трещало, рушилось. Закрыв глаза, Глеб представил, как сползает на дорогу, оставшись без опоры, каменная стела, ломается на куски. Пыль взметнулась тучей, затянула все пространство. Люди кашляли, но одобрительно гудели, перекликались с веселыми матерками. «Пипец, — подумал Глеб, — теперь наши не проедут, и эти суки уйдут безнаказанными. И тебе, капитан, и твоей несостоявшейся невесте — большая круглая крышка…»
Люди вернулись, расселись, гремя оружием. Очнулась Анюта, застонала, уставилась на Глеба большими мутными глазами. Он подмигнул, изобразил что-то вроде ободряющей улыбки — дескать, все под контролем, прорвемся.
— Ну, вот и молодцы, — добродушно прогудел старик. — Все сделали правильно, не совсем бездари. Теперь эту гору только пешком одолеют, но куда уж пешему тягаться с конным… Можно объехать, но потеряют время и упрутся в несколько дорог. С вертолета начнут щупать — не поможет, тут сесть негде. Знаю я эту дорогу, по ней почти никто не ездит, а теперь и подавно не проедет. Потерпеть придется, поплутать маленько. Проедем через все гряды — а между ними здесь глубокие ущелья петляют. Часов через шесть, если ничего не стрясется, будем в степи…
— Давай, старик, верти баранку, — произнес майор. — Отвечаешь за наши жизни. Да смотри, в обрыв не загреми, а то дорожка у вас тут, погляжу, экстремальная.
— Не бойся, сынку, — хохотнул тот. — Следи за своими архарами, чтобы не отчудили чего, а я уж справлюсь…
Снова была безжалостная тряска, Глеб терял сознание от боли в голове. Приказывал себе держаться, но не мог. Приходил в себя, видел окно, небо, гребни гор, видел, как кругами барражирует над машиной грациозный сапсан — опускается ниже, чтобы рассмотреть, взмывает ввысь, величаво махая крыльями. Что ж ты вьешься… Потом он опускал глаза, видел Анюту, которая тряслась от страха, потеряв дар речи. «Надо что-то делать, — пилило мозг. — Нельзя лежать, хуже не будет». В этот момент старик резко вывернул баранку. Машина чуть не встала дыбом. Задняя дверь бросилась в атаку на капитана морской пехоты, треснула по затылку — и сознание, чертыхаясь, куда-то покатилось…
Когда Глеб в пятый раз очнулся, «веселая» поездка продолжалась. Пол вибрировал. Диверсант с яйцеобразной головой сидел на коленях рядом с Анютой и совершал витиевато-угрожающие пассы. Анюта втянула голову в плечи, смотрела со страхом. Яйцеголовый исходил слюной, ржал. Растопыренные пальцы приближались к лицу девушки. Пассажиры были настроены благодушно — тоже хихикали. Даже майор снисходительно ухмылялся, развалившись на переднем сиденье. Хоть какое-то развлечение.
— Что, крошка, развлечемся? — Волошин склонился над девушкой. Та посинела от отвращения и страха, напряглась.
— Коснешься ее — убью, — угрожающе проговорил Глеб.
— А это что за голос с того света? — удивился Волошин, оторвался от девушки и оскалился: — Смотри-ка, хлопцы, ревнует. Мужик, ты ведь трахал ее? Так дай другим, не жмись. Мы быстренько — раз, и в дамки… — Он загоготал, схватил Анюту за волосы, рванул к себе! Глеб дернулся, но завыл от боли — ногу зажало под ближайшим сиденьем. Волошину не повезло — подставился, и Анюта вцепилась ему в запястье зубами! Прокусила и плюнула в лицо.
— Сука! Кусается! — пылая от бешенства, занес кулак над ее головой Волошин.
Остальные гоготали, схватившись за животы.
— Нет взаимности — не лезь, Волошин! — надрывался сержант.
Физиономия Волошина цвела пунцовыми пятнами. Глеб был бессилен — хрипел какие-то угрозы. Волошин одним ударом мог разбить ей челюсть, но прикрикнул майор:
— Эй, не трогать ее, Волошин! Живая нужна! Сядь на место — на место, я сказал!
— Хлопцы, вертолет гудит! — вдруг ахнул Кач.
Бойцы заволновались, вспомнили про трудную ситуацию. Волошин, хватаясь за ручки сидений, вернулся на место, надулся как индюк. Кач ушел с дороги, машина прыгала по камням с горки, взлетала, словно на трамплинах. Анюта плакала, обрастая синяками — ей нечем было держаться. Ударилась затылком о ручку задней двери и потеряла сознание. Глеб ударился о ту же дверь, и снова все перекосилось, события в реальном мире стали отдаляться. Он различал отдаленный гул, который рос, становился явственнее, выразительнее. Кач загонял машину под скалу — она возникла в окне, монолитная, покрытая сетью глубоких трещин. Машина дернулась, водитель выключил двигатель. Вертолет с ревом прошел где-то близко, отправился дальше. «Не заметили, падлы, — радовался Кач. — Успели мы…»
Диверсанты решили перестраховаться — не спешили выезжать. Гул сохранялся — «вертушка» рыскала где-то западнее.
— И какая же падла все это замутила? — угрюмо пробормотал майор.