— Ты что, майор, еще не допер? — возмутился Кач. — Вон она, перед тобой эта падла, лежит и в глаза твои смеется! Гадом буду, это он обнаружил «схрон» и «стукнул» спецназу. Что бы он тогда делал у моего дома? Да кабы не он, майор, все дела бы уже сделали, на пляже в Гурзуфе валялись и в ус бы не дули! Ты не иначе жизнь ему вздумал сохранить? А на хрена она тебе? Девчонка есть, и ладно. Отдай мне этого паренька, я с ним посудачу, а?
«А ведь рано или поздно это случится», — подумал Глеб, закрывая глаза. А когда открыл, сердце беспокойно заныло — над ним склонился и внимательно его рассматривал командир диверсионной группы. Он выдержал взгляд, наполненный презрения, хотя выдержать такое «глубокое бурение» было непросто.
— Ну что, дружок, поговорим? — выдавил майор с угрозой.
— Дружок? — удивился Глеб, покосившись на неподвижное тело Анюты. — Извини, майор, но твои дружки в овраге под Чернобылем лошадь доедают. Да на зонах за убийство чалятся. Так что меняй формулировки.
Желание увековечить печать кулака на физиономии врага было невыносимым, но офицер справился с собой, воздержался от мордобития. Улыбка, исказившая лицо, не предвещала ничего хорошего.
— Представитесь, уважаемый?
— Только после вас, любезный.
— Пан майор, можно, я его отхреначу? — вмешался сержант.
— С удовольствием представлюсь, — процедил офицер. — Майор Рубанский Павел Данилович, командир отдельной диверсионной роты «Айган», созданной для работы на временно оккупированных территориях.
«Юрисдикция СБУ, — тоскливо подумал Глеб. — Хреновы мои дела. Если представляется, то живым точно не отпустит».
— Ваша очередь, уважаемый.
— Капитан Туманов. Временно в запасе. Командир роты десантно-штурмового батальона морской пехоты. Черноморский флот. В пансионате, который вы уже никогда не взорвете, находился на отдыхе.
Рубанский поморщился. Не подфартило, бывает. Окажись на его месте обычный, менее любопытный и наблюдательный гражданин…
— Что же ты, капитан, залез не в свое дело? Жил бы спокойно, не лез бы, куда не просят…
— И взлетел бы на воздух прошлой ночью… — Смеяться было трудно, но Глеб постарался. — А так хоть невинные остались живы… Послушай, майор, а тебя реально не напрягает, что ты хотел взорвать почти семь десятков гражданских, среди которых женщины, маленькие дети, пенсионеры? И отдыхают там не только россияне — есть белорусы, даже украинцы. Ты ведь жил в Союзе? Жил, конечно. Когда оскотиниться-то успел? Хотя прости, мой вопрос некорректен. Вы же у нас сверхлюди, суперчеловеки, представители новой высшей расы. А мы кто такие? Быдло, варвары…
— Убивать вас надо, суки… всех до одного убивать, чтобы землю не загаживали… — процедил, сжимая кулаки, сержант Костюк. У парня даже скулы побелели от избытка «высоких» чувств. Майор в отличие от него проявлял выдержку.
— Извини, капитан, но вопросы здесь задаю я.
— Да без проблем, — пожал плечами Глеб. Он незаметно шевелил конечностями, разминал шею, прислушивался к ощущениям в организме. Надо убедиться, что скоро будет в форме, поэтому не стоит нарываться — лишние увечья не пойдут на пользу.
— То есть вы согласны с доводами Федора Никодимовича? Это вы у нас такой глазастый, сообразительный — исключительно вашими стараниями наша операция оказалась проваленной?
— Мне просто повезло, вы перехваливаете меня, Павел Данилович. К сожалению, я не сотрудник спецслужб, не работаю в контрразведке, что легко проверяется. Для вас это так важно — кто именно виновник вашего фиаско? Научились бы сперва работать, Павел Данилович, уметь планировать диверсионные акты и просчитывать все случайности. А то апломба много, мните себя невероятно крутыми, а как доходит до дела — так только кур смешить…