Выжившие

Больше ему нечего было предложить людям, которые потеряли своих близких и теперь приходили к его двери, моля о помощи. Кто—то из них плакал, прося защиты, кто—то ругал Дмитрия за его безразличие, а кто—то и вовсе винил его в падении Петербурга. «Рухнувшая» мечта Лескова погребла под собой тысячи жизней, и упреки в адрес Черного Барона звучали всё чаще. Охваченные страхом люди отчаянно искали виноватого. И, конечно же, нашли его.

Возможно, выйди Лесков из своего кабинета и предложи хоть что—нибудь для защиты выживших, к нему отнеслись бы мягче. В конце концов он тоже потерял своих близких. Однако его молчание всё больше провоцировало людей на эмоции. С минуту на минуту нападение «ликвидаторов» могло повториться, а Барон, на которого возлагали надежды, до сих пор ничего не предпринял…

То и дело к нему стучались друзья. Как и остальные выжившие, они пытались вырвать Дмитрия из его мрачной апатии, но ответом им служила такая же равнодушная тишина. Стоя под дверью, они как будто разговаривали с пустотой. Лесков отказывался и от еды. Тот поднос, что приносил ему Иван, спустя пару часов нетронутым уносила Оксана.

— Я всё понимаю, но не может же Барон сидеть там до скончания века! — зло произнес Фостер, шагая следом за Бехтеревым и Одноглазым в правительственное здание. За эти несколько дней Эрик, Иван и Руслан стали практически неразлучны. Последние двое наконец разглядели в наемнике что—то человеческое и перестали гнать его от себя.

Для Ивана стало потрясением, когда дочь рассказала ему, что именно Фостер помогал ей во время сражения с «ликвидаторами». Вика не приукрашивала, но в ее словах звучала столь сильная благодарность, что Бехтерев не мог усомниться в правдивости услышанного. Нельзя было проигнорировать и его отчаянную попытку спасти Адэна: именно Эрик вынес мальчика из здания госпиталя. И, конечно же, именно он синхронизировал телепортационные» арки», чтобы группа Лескова смогла вернуться на базу.

Наверное, в том сражении Иван впервые по—настоящему разглядел в наемнике того самого Призрака, о котором ходили легенды. Несмотря на свой ублюдско—продажный нрав, Фостер все—таки мог совершать благородные поступки. Да, он был труслив, но при этом еще и поразительно бесстрашным. Вел себя, как кретин, и вместе с тем был чертовски сообразительным.

Но, как только Эрик заговорил о Дмитрии, к Ивану быстро вернулось былое раздражение.

— Что значит «сидит»? — мрачно переспросил он. — Ты — идиот, или притворяешься? Димке нужно время, чтобы залечить раны.

— Пока он будет их залечивать, сюда прибудет новый отряд «ликвидаторов». Что он там замуровался? В России уже есть один Ленин в мавзолее — достаточно!

— Угомонись, Фостер! — теперь уже в разговор вмешался Руслан. — Даже если Лесков и выйдет из своего кабинета, что это изменит? У нас каким—то чудом появятся лекарства и боеприпасы? Надо идти наверх.

— Ну иди. Кто тебя держит? — фыркнул Эрик. — Только я с вами не пойду. Единственная вылазка, на которую я бы еще подписался, полетела к чертям собачьим.

— Матэо говорил, что если арка не находит координаты другой, значит, скорее всего та уже уничтожена, — ответил Иван. — Так что твоя идея — забрать жратву и медикаменты из мексиканского особняка накрылась медным тазом. Хотя она была неплоха. С Вероникой мы бы наверняка прошли через «костяных».

Фостер не стал комментировать, что его идея заключалась не в том, чтобы забрать еду и лекарства, а чтобы самому туда перенестись, после чего уничтожить «арку». В последнее время он все чаще ловил себя на мысли, что пора убираться из Петербурга, и замечательный подземный особняк упорно не давал ему покоя. Но теперь даже эта точка была найдена «ликвидаторами» и, соответственно, уничтожена.

— Почему нельзя просто прийти и выволочь его оттуда? — от досады Фостер снова переключился на Лескова. — Даже я знаю, что люди проигрывают не тогда, когда терпят поражение, а когда признают его. И то, что Лесков решил плесневеть в одиночестве, не сильно поднимает боевой дух… Мне даже не надо быть «энергетиком», чтобы хотеть повеситься от местного «позитива». После того, как застрелился Полковник, из лидеров кроме Барона никого не осталось. Тот жирный хрен не в счет…

— О каком боевом духе ты говоришь, когда столько людей лишились родных? — прервал его Руслан. — Как бы ты себя вел, если бы потерял близкого человека?

— Во—о—от! Чтобы никогда не узнать ответа на твой вопрос, я и не завожу близких, — манерно протянул Фостер. — Как мудро заметили ваши предки: меньше близких, дальше будешь.

— Нет такой пословицы у русских! — нахмурился Одноглазый. — И вообще, на какой—то момент мне показалось, что в тебе всё же есть что—то человеческое.

— Нда, — усмехнулся Иван, с иронией взглянув на рассерженного Руслана. — Как сказал мой знакомый патологоанатом: не ищи сердца там, где его нет…

— Главное, чтобы мозг был на своем месте, — в тон ему отозвался Эрик. — В общем, делайте что хотите, а я на поверхность — ни ногой.

— Думаешь, что мы горим желанием пойти наверх? — воскликнул Руслан. — Людям скоро жрать будет нечего. Лекарств не хватает! Черти тебя дери, Фостер: поднимемся в Гостиный Двор и сразу же обратно.