Мститель

Джанбер, держась за плечо, тяжело осел на землю. Карел перезарядил самострел и прицелился.

— Попробуешь напасть на меня или сбежать — и я убью тебя, — сказал Джанбер. Голос его чуть дрожал от сдерживаемой боли, но вряд ли колдун блефовал: расправиться с Ядвигой рана ему не помешала. И пусть трое убитых внушали Карелу лишь ужас — то, с каким равнодушием колдун расправился с бывшими соратниками, вызывало отвращение.

— Ты все равно меня убьешь, — сказал Карел. — Так какая разница?

— Ошибаешься: я помню добро. — Джанбер вряд ли мог видеть его за деревьями, но смотрел в точности на него. — Жизнь в обмен на помощь, Карел. Мне казалось, мы договорились.

Карел посмотрел на стрелу, торчащую из черепа Ричарда. Одному негодяю он отомстил — но, думая об этом, не чувствовал ни облегчения, ни удовлетворения. Вообще ничего не чувствовал.

— Если же ты вдруг сумеешь убить меня первым, — продолжил Джанбер, — голем обретет свободу, а сейчас он гораздо сильнее, чем раньше. Так что не глупи.

Колдун врал. Или не врал. Проверить не было никакой возможности.

— Не думай, что я верю тебе, — сказал Карел, опуская оружие. — Но я хочу знать, что происходит. Почему погиб Горст и остальные. Ради чего все эти смерти. Помощь в обмен на правду: как насчет такого, колдун?

— У меня выбор немногим больше, чем у тебя, — сказал Джанбер. — Можешь войти в круг: сейчас ритуал остановлен.

* * *

Вблизи рана колдуна выглядела хуже, чем издали: в его плечо и грудь под ключицей будто воткнули полдюжины раскаленный ножей; из-за ожогов кровь из нескольких глубоких ран сочилась слабо — и все же ее было много. Карел разрезал плащ лысого чернокнижника на полосы и наложил повязку.

— Что дальше? — спросил он.

Джанбер жестом показал, куда оттащить тела, и велел подправить в кругу пару камней.

— Хорошо, этого достаточно. — Результат его удовлетворил, хотя Карел не видел особой разницы. — Теперь сходи к дому и найди мою седельную сумку: в ней небольшая тыквенная бутыль. Принеси ее сюда.

— Снадобье из печенки простофиль, с которыми ты «договорился» еще раньше? — полюбопытствовал Карел.

— Ром. — Джанбер откинулся на спину. Вид у него был измученный: от вельможного лоска не осталось и следа. — Другого лекарства у меня нет.

Когда Карел, спустя некоторое время, вернулся — он так и лежал, раскинувшись на земле, почти неотличимый от мертвецов. Но после полудюжины глотков рома на лицо его вернулась краска.

— Выпей и ты, — сказал Джанбер, здоровой рукой протягивая Карелу бутыль. — День у тебя выдался паршивый. И дальше будет не лучше.

Карел сделал глоток. От крепости с непривычки перехватило дыхание; да и вкус был, как будто навоза намешали.

— Не нравится? — сказал Джанбер со смешком. — Правда тебе тоже не понравится… По вине короля Эймеса убили мою сестру. Он отдал ее своим людям в награду — как бросил собакам кость. Тем ублюдкам было интересно — какого это, с чужеземкой из благородной семьи… Они пустили ее по кругу, а затем, испугавшись последствий, убили. За это я собираюсь прикончить Эймеса и всех его верных псов. Ты верен королю Эймесу, Карел? Королю, который сделал тебя наживкой и насадил на крючок, словно кусок мяса?

— У тебя была сестра? — спросил Карел. Ему было неприятно вспоминать о короле — почти столь же, сколь смотреть на святящуюся яму и думать о том, что он мог лежать на ее дне вместе с остальными.