– А если ты такой уж нежный, то можно попробовать крем, – предложила Эльза.
– Знаешь что, – сказал он, останавливаясь, – просто молчи. Ни слова.
– Но…
– Ш-ш-ш, – он взмахнул рукой и пошел назад в ванную.
– Я хотела…
– Молчи! – рявкнул Брун, возвращаясь с пакетом, в котором просвечивали маленькие баночки и флаконы. Он открыл окно и вышвырнул мешок. – Трехочковый! – воскликнул Брун, вскинув руку, сжатую в кулак. – Прямо в контейнер!
– Постой, это что, были мои кремы?! – догадалась Эльза и бросилась к подоконнику.
– Они тебе не нужны, – заявил Брун. – Ты станешь вампиром куда раньше, чем у тебя появятся морщины.
– А вот это было больно.
– Больно? Больно?! – воскликнул Брун и ткнул себя пальцем в грудь. – Вот это больно, Эльза! Собирайся! – Он схватил вилку, в два укуса съел омлет, выпил кофе залпом. – И ты все время пересаливаешь!
Он припарковался позади церкви, воткнувшей черный шпиль в облака. Дорожка перед нею была расчищена так тщательно, будто кто-то слизнул снег длинным языком. Из фонтана в виде круглой черной чаши била темно-красная струя, и пар поднимался к замерзшему небу.
– Это что, кровь? Или подкрашенный кипяток? – удивилась Эльза. – Гляди, не замерзает. – Она принюхалась. – Краски подмешали!
– Выходи, – буркнул Брун.
– Я тебя здесь подожду.
– Выходи, я сказал. Твоя мама просила, чтобы я отвел тебя к пастырю. Надо было сразу это сделать – провести обряд экзорцизма.
Он обошел машину, вытащил Эльзу за руку, подтолкнул к церкви.
– Я начинаю думать, что тот вампир на самом деле хотел тебя убить, да не рассчитал сил, – сказал Брун. – Признайся, ты и его довела?
Эльза фыркнула, запахнула пальто и пошла вперед, но, поскользнувшись, едва не упала. Брун подхватил ее под локоть, повел в церковь.
– Зачем мы вообще сюда приперлись?
– Ты – на исповедь. А я – узнать про Бальтазара и его драгоценную руку.