Мы здесь

А кто-нибудь еще видел книгу Тальи?

Кто-нибудь, кроме него?

Лишь когда Дэвид, запихав ноутбук в недра стенного шкафа, распрямлялся, до него дошло: если он прав и кто-то действительно атакует его через близких ему людей, можно с уверенностью предположить, кого они изберут следующей мишенью.

Глава 53

Первым делом Лиззи двинулась в сторону центра и оставила сообщение. После этого она продолжала кружить, набираясь решимости и сосредоточиваясь. Если уж перешагивать через собственные принципы, то оно должно того стоить. И делать все надо правильно.

С девочками остановиться на чем-либо конкретном было сложно. Да и бессмысленно придумывать что-то заранее: лучше не думать вообще. Непросто было и с Кэтрин, но в другом плане. У этой женщины было уже столько всего, что даже не верилось, как можно хотеть чего-то еще. Хотя у людей такое бывает. Лиззи это понимала. Чем больше имеешь, тем больше хочется: всегда есть что добавить в общую кучу. Хочется больше всякого добра и комфорта, который оно обеспечивает. Тянет облечь себя гнездом, коконом. Это одна из причин, по которой мы имеем друзей, и, по сути, в таком раскладе нет ничего дурного… при условии, что добро вам по средствам. Если же нет, то вы располагаете единственно отсутствием добра, и спустя какое-то время его нехватка начинает вас неимоверно тяготить. Даже удушать.

Парков Лиззи избегала. Там, не ровен час, можно на-ткнуться на Меджа, и хотя увидеть его ей хотелось, она знала: он почувствует, что что-то затевается. Отговаривать ее уже слишком поздно, а спорить с Меджем она не хотела.

И девушка оставалась в беспрестанном движении, в котором пребывала по жизни. Гуляла, бродила, нигде не присаживаясь, неугомонно и безысходно. Она чувствовала, как у нее устали ноги. Не физически, эмоционально. Ноги были для нее понятием усталости – ни больше ни меньше. Если вдуматься, люди столько времени и энергии вкачивают в свои идеи и мечты, что обязаны нести какую-то ответственность за то, что бездумно, в одночасье их бросают. Для них, по сути, и неважно, доходят они до осуществления своих желаний или нет. Важно лишь то, чтобы они согревали, подбадривали. Исключение составляют разве что сами мечты, которые исподволь жаждут сбыться, стать чем-то бо́льшим, чем утешительное, ленивое дыхание пассата мысли, плавно переходящее в штиль наименьшего эмоционального сопротивления.

Вот почему иногда перемены наступали с теми людьми, которые к ним не стремились, – более того, делали все, чтобы их избежать. Сидели себе в своих больших теплых домах со своими большими теплыми жизнями и игнорировали все, что происходит у них за окнами. Это можно делать, если внутри у вас достаточно добра. Если у вас, для начала, есть то самое нутро. Хотя и это не значило, что ситуация не способна поменяться. Ни в чем не нуждаться старалась – очень старалась – и Лиззи, но после стольких лет у нее это все никак не получалось. Но если Лиззи всерьез может воспринимать Кристина, если эта девушка даже вроде как стремится к ней в друзья, то кто сказал, что этого не могут и другие?

Где такой закон – назовите! – который бы гласил, что мечты сами по себе могут не мечтать?

За то, что она была хорошей девочкой – послушной, вдумчивой, внушаемой, – Лиззи ощущала себя ребячливой недотепой. Так вот, время ребячливости и недотепистости прошло.

Оно истекло сегодня.

Сейчас.

Брюнетка собиралась было двинуться на Блумингдейлз, но передумала и заспешила обратно по Пятой авеню. Поход на Блумингдейлз очень уж напоминал возвращение к прежним бедовым денькам. Вместо этого она сейчас попробует улицу, по которой пошла за Кристиной, когда они впервые заговорили. Это показалось уместным: так Лиззи следовала знакам, а она верила в судьбоносные события. Иначе, спрашивается, зачем она повстречала Кристину (и уверовала в возможность реальной дружбы), как не для того, чтобы в голову пришел сегодняшний замысел? Ты засылаешь мысли во вселенную, а бог придает им там форму и отсылает обратно. Так говорил отец Джефферс, и в этом он даже мог быть прав.

Она двинулась вдоль Сорок седьмой улицы, заглядывая в окна. Через несколько минут подвернулся подходящий вариант. Витрина у него была достаточно затейливой, и к тому же он был покрупнее других, что облегчало задачу. Момент девушка выжидала, блуждая по восьмерке радиусом метров в сорок, пока не завидела, как в магазин входит небольшая стайка людей: двое по виду дельцы, остальные – просто обычные покупатели.

Лиззи скользнула внутрь.

Интерьер с трех сторон обступали витрины и стенды с лотками. Торговый зал имел U-образную форму, и по нему сейчас упруго прохаживался мордоворот в дорогом костюме. Зеркальные стены помогали рассеивать блики света. Разноцветные искры сверкали в шелку, драгметаллах и каменьях (что было только к лучшему). Игра отражений частично застила взор, путая ощущение пространства.

На задах магазина двое мужчин в шляпах-хомбургах запальчиво обсуждали цену с продавцом, который выслушивал их со стоическим выражением человека, который ходил по этой дороге уже множество раз и знает, что в итоге цена будет согласована в тех самых параметрах (ну, почти), которые он мысленно себе и наметил. Лиззи прошла мимо и увидела, что те двое скупают оптом кольца – обычные, без изысков. Словом, это было не то, что ей нужно.

Она приостановилась возле пингвинистой парочки немецких туристов (они стояли и ворковали над толстыми золотыми цепками, которые ну совсем не годятся), а глянув им через плечи, заприметила группу на центральном пятачке: три сухопарых англичанки, деловито обсуждающие лоток, который по приближении сразу же показался Лиззи гораздо более интересным. Там было пять серебряных предметов в духе декоративно-прикладного искусства, вольготно разлегшихся на бархатной подушечке, от которой так и веяло: «Вам это не по карману». Вещицы смотрелись что надо. Правильно.

Особенно одна из них – брошь посередине – ну просто в десятку.