Я попытался вспомнить, мог ли Виталька быть в январе на Белом море, но потерпел поражение. Мало я интересовался жизнью брата.
Может быть, на этот вопрос могла ответить Лиза…
При мысли о ней у меня как обычно потянуло в паху: тяжело, сладко, но тут же встрепенулось сердце.
— Так все его имущество завещано…
— Пушковой Алине Сергеевне, как я и сказал.
Моисей снял свои очки в золотой оправе, потер переносицу.
— Андрей, это не мое дело…
— Так та женщина, что приходила к тебе, это была она? — я вскочил, не в силах спокойно сидеть.
— Да, она предъявила паспорт на это имя. Андрей…
Алина? Неужели она жива?
Неужели Виталька знал об этом и не сказал мне?
Общался с ней? Завещал ей все имущество… Выходит, квартиру Лизы тоже…
Да о чем я думаю!
Алина!
— Как она выглядела? — напряженно спросил я. — Опиши?
— Да можешь сам посмотреть… — Моисей откинулся в кресле и кивнул на прозрачную дверь в свою приемную.
Я медленно повернулся и увидел, что на пороге стоит и смотрит на меня через два толстых стекла…
Она.
Алина.
Изменившаяся. Уверенная в себе. В белом брючном костюме и дурацкой огромной шляпе. С короткой стрижкой и крашеная в «бешеный баклажан». С презрением на лице. Но ее глаза я не забуду никогда.