Андрей — тот, кто меня сломал. Как куклу. Разобрал на части, вынул душу и собрал обратно. И если мое тело он теперь использует как хочет, то моя душа хранится где-то тут, в его спальне, среди блестящих зажимов, черных продолговатых шипастых хреновин и шелковых простыней.
Может быть, он носит ее с собой в кармане. Я не могла не вернуться, пока моя душа у него.
Были бы мы в сказке, я бы нашла хрустальную шкатулку, запертую тремя ключами и забрала бы ее себе обратно.
Но мы в реальности, и все, что я знаю: мой дядя пользуется мной. А я сама это предлагаю.
Может быть, он прав, и я шлюха. Но я только его шлюха. Мне нужен только его член, выворачивающий меня наизнанку, вбивающийся в горло, раздирающий меня в клочья. Только его блеск в глазах, когда он ищет, какую еще игрушку засунуть внутрь меня. Только его ласково-жестокий пальцы и твердые колени, на которых я корчусь от болезненно-невыносимого удовольствия.
Другие мужчины в моей жизни были отвратительны и скучны одновременно. Кто бы ни пришел после него, он никогда не сравнится с Андреем.
Я мазохистка?
Вряд ли. Мне не нравится боль. Я ненавижу ее. Ненавижу, когда меня распирает надувная груша, в которую он нагнетает воздух, чтобы посмотреть, насколько толстый член я смогу принять в свою жопу. Ненавижу, когда он выдергивает из меня пробку так резко, что мне кажется, я сейчас порвусь.
Но когда он долбит меня своим членом насухую, ему так же больно, как и мне. И тогда я люблю эту боль. Когда он шлепает меня ладонью, и ей не менее горячо, чем моей попке. Когда он взлетает по лестнице, едва заканчивается время работы в клинике, и я вижу, что он скучал по мне так же сильно, как я по нему.
Пусть мы оба скучали по одному тому же извращенному сексу, только с разных сторон.
Я поднялась, поморщившись от непривычной пустоты в себе. Он уехал, бросив меня такой, как была, не заполнив больше ничем. И я не смела проявлять инициативу. Поэтому собрала все с пола, сходила в ванную и вымыла все игрушки и пробки, разложила их в комоде по размеру. Провела пальцами по черной кожи плети, покоящейся там на самом почетном месте и закрыла за собой дверь. Ушла к себе ждать.
Вот только он не возвращался. Ни вечером, ни ночью.
Сначала я поужинала. Потом позавтракала. Приняла доставку. Посмотрела на обед и не стала есть. Был понедельник, выходной в клинике, она оставалась пустой и темной.
Я ходила кругами по дому, спускалась на первый этаж, выходила в сад, обходила бассейн, стояла на высоком холме до рези в глазах вглядываясь в пыльные дороги в окрестностях. Но если на них появлялись машины, это были не «гелендвагены».
Не выдержав, я набрала номер Андрея, хотя до этого никогда не смела ему звонить. Но меня выкинуло на голосовую почту.
Алина Сергеевна Пушкова.
Я перетряхнула весь интернет в поисках этого имени, но не нашла даже следов. Женщина с таким именем не светилась в сети вообще.
Когда после отъезда Андрея прошли сутки, я поняла, что практически не могу дышать. Горло перекрывает вязким холодным комком. Дикого страха.
Он был не в себе, когда уходил. Что, если он разбился на трассе? Не должна была приехать полиция? Что, если с ним что-то случилось в городе? Если его убили?
Я даже не знаю, кому звонить. У меня нет номеров его друзей. Идти на КПП и выяснять хоть что-нибудь про Андрея? Я жила с ним как морская свинка, не зная о нем по сути ничего. Кроме того, что он стоматолог и у него друзья в полиции, а еще он любит бить женщин кнутом.
ebooksa